Врач говорил, что всё идёт как надо, и если так и будет — то на
следующей неделе выпустит домой. Пока не на работу, нет, но дома же
и стены помогают, так?
В конторе все отчаянно работали. Гулявшая по обоим этажам
сплетня о том, что злобный Михаил Валентинович сейчас выгонит самых
неугодных, а про остальных потом всё расскажет Виктору
Валентиновичу, когда того выпишут, и им придёт хана, самозародилась
где-то между кадрами и бухгалтерией. Вероника поглядывала на народ
и посмеивалась про себя. Ничего, пусть боятся, им полезно.
Вышел из больницы Дима Померанцев. Офигел от всего, что
случилось, пока его не было. И от актуального начальства тоже
офигел. Майк вызвал к себе его, Емельянова, Жанну и Веронику и
показательно потыкал носом в кое-какие мелкие косячки позапрошлой
недели. Потыкал крайне вежливо, но очень обидно. Дима только ртом
воздух хватал. А Майк добавил, что ещё одна проблема — и он больше
не заместитель генерального директора, а один из менеджеров по
логистике. И отправил их с Емельяновым разбираться, что и как.
— Как вы думаете, дамы, может быть, они там погрызут друг друга,
и лишнее отомрёт само? — подмигнул им с Жанной Майк, когда за
представителями отдела логистики закрылась дверь.
— Хорошо бы, — усмехнулась Жанна. — Михаил Валентинович, я
пошла, а счета на подпись сейчас с кем-нибудь отправлю.
— ОК, — кивнул он. — Ник, кофе?
— А давай, — за неделю они раза три сидели вместе над кучей
бумаг с кофе, и Вероника подозревала, что местные длинные языки
работали вовсю.
Анна Константиновна принесла кофе и свежайшие пышки из булочной
в соседнем доме.
— Я тут нашёл удивительное — Вик что, прикрывал какие-то платежи
сам? — он сощурился, как кот, и смотрел очень пристально.
— Да, в самом начале. Денег не было от слова «совсем», потому
что добрые люди не доехали в срок, а платить нужно было кровь из
носу. И он сказал, что это его имущество, и пусть пока так, а потом
отобьём.
— И как? Отбили?
— Пока нет, но в сентябре — возможно. Я очень надеюсь. На самом
деле, с заказами стало поживее и пожирнее.
— Это хорошо, — улыбнулся он. — Значит, ещё не всё пропало и не
совсем капец, что бы там Вик себе ни думал.
— Нет, в целом стало лучше. Если бы не отдельные моменты. Скажи,
почему ты с ними всеми так убойно вежлив?
Майк рассмеялся.
— Полинькина школа. Ты ведь можешь представить, как она
относится к отдельным отцовским словам и выражениям? Так вот. И
когда в детстве она ловила кого-нибудь из нас за сквернословием, то
заставляла подобрать не менее пяти синонимов, только без матерных
слов. Фраза могла быть любой длины, но — чтоб без потери смысла.
Если мы возражали — то должны были придумать десять. Сейчас что-то
подобное претерпевают наши Сашка и Аннушка. Кстати, сказать пять
фраз надо было на том языке, на котором ругался, иначе не
прокатывало.