— Очень интересно, — Ледяной, похоже, сделал где-то у себя ещё
одну заметочку. — Чудесная у меня контора, куда шаг ни сделай — там
что-нибудь новенькое, какая-нибудь жопа, о которой я ещё не
знаю.
— Что поделать, Недолюбова всё устраивало и так. В среднем
машины доезжают и груз довозят, остальное — мелочи.
— Так вот в чём беда-то, душенька Вероника Андреевна — меня не
устраивает это «в среднем». Мне нужно, чтобы на сто процентов.
Чтобы клиенты не сбегали со словами — мол, забодались терпеть наши
косяки.
— Понимаю вас и могу разве что посодействовать со своей
стороны.
— Знаете, это уже немало. Кстати, как кота-то назовём? Кот
прожорливый и наглый, ест всё, до чего дотянется, и везде лезет.
Спать приходит ко мне — как научил кто!
— Мы же не знаем, кто были его родители. Может быть, наглые и
зажравшиеся домашние кошаки. Они и научили.
— Или у него генетическая память, ага. Представляете — залез на
колени и мурлычет, — Ледяной приставил телефон к коту, и Вероника
услышала то самое мурлыканье.
— Подлизывается, не иначе. Или демонстрирует вам своё
расположение.
— Вот, второе — это про него.
— Тогда назовите его именем какой-нибудь властительной
особы.
— Карл Вильгельм? — хрюкнул Ледяной.
— Просто Шарль. Или Чарльз. Как принц Уэльский.
— Шарлик или Чарлик, годится. Эй, детёныш, будешь Чарликом?
Говорит — будет.
— Прямо так и говорит? — рассмеялась Вероника.
— Жрать меня не стал и хвост на меня задирать — тоже. Так что —
одобрено. Тихоном пусть тётя Нина своего следующего кота
называет.
— Вы не отвезли его в Листвянку?
— Нет. Как-то с ним прикольно. Пусть пока остаётся, там
посмотрим.
Они болтали ещё некоторое время о каких-то ничего не значащих
вещах, а потом вдруг оказалось, что уже два часа, и хорошо бы всё
же поспать. Вероника вернулась на веранду, осторожно, чтобы не дай
бог не разбудить ни маму, ни собаку Муху, забралась в свою постель,
но сон не шёл.
Она обладала достаточным опытом, чтобы понять — Ледяной ей
нравится. И не только как начальник, хотя адекватный начальник —
это по нынешним временам вообще дар небес, но и, чёрт возьми, как
мужчина. Чего уж там, ни один из её бывших не взялся бы решать
вопрос с её машиной. И с тем, кто проткнул колёса. А Ледяной
рассказал, кто это был, и Вероника недоумевала — что она сделала
этому человеку. Или дело не лично в ней? Или в чём-то ещё, о чём
они не знают?