От доносившейся ругани стало не по себе. Пока мы
подходили ближе, человек расходился все сильнее и
сильнее.
— Мне за вас стыдно! Премьера через неделю! Не-де-лю!
Соловьева, сколько дней в неделе?
Ответ не был слышен, но, судя по всему, ответили
верно.
— Хоть это ты знаешь, а я думал, ты совсем отсталая.
Эльтова…
— Думаю, на сегодня разбора полетов хватит, — прервал
ругань другой голос, как раз в тот момент, когда мы подошли к самым
дверям. — Ирина, вы были очаровательны. И все другие тоже. Мне
очень понравилось. Прошу, повторите последнюю сцену еще раз. Чистое
наслаждение наблюдать за вами. Пир для души, так
сказать.
Мы с Виктором вошли в зал. Последний раз я была
здесь, еще будучи воспитанницей детдома. Тогда нас регулярно водили
по всяким выставкам, музеям за счет благотворителей, хотя многим из
нас это было фактически не нужно.
А вот я в свое время прониклась. Театры я обожала
гораздо больше, чем кино.
Но зал, куда мы пришли, видела словно впервые.
Амфитеатр из мягких обитых бархатом рядов кресел, балконы с
вип-ложами, высокая сцена. На сцене с десяток девушек, около пяти
юношей, весь одетый в белое насупленный мужчина, должно быть,
балетмейстер, или как там его называют. В углу сцены стояло пианино
с неприметной женщиной за ним.
— Виктор Альбертович? — нас окликнули, и только тогда
я заметила сидящего на передних рядах очень бледного худого
мужчину. Его черные волосы чуть вились, нос выдавался вперед, щеки
были впалыми, а взгляд темно-карих глаз цепко следил за
происходящим вокруг. — Второй день подряд. Чем же
обязан?
Виктор кивнул ему, подходя ближе.
— Привет, Герман.
Сам Герман, тем временем, повернулся к сцене и
хлопнул в ладоши.
— Продолжайте, продолжайте.
Люди на сцене засуетились. Балетмейстер кивнул
пианистке и так начала сначала:
— Раз, два, три… теперь сюда, раз, два… — было слышно
как балетмейстер считал в такт.
Виктор сел на соседнее с Германом место и потянул
меня за собой, усаживая рядом.
— Итак, чем обязан? — тон кудрявого был спокойным и
надменным, а на нас он даже не смотрел. — Только не говори, что
опять беспокоит подвальная живность. Притащил еще одну
кошку?
— Познакомься, это Вероника. Вероника — Герман
Нагицкий.
— Ну... — не понятно потянул Нагицкий. — я смотрю
почти угадал.
— Я о вас слышала, — я вздернула брови, удивленная
этим фактом. — Вы городской меценат. Про вас часто пишут и
рассказывают по новостям.