Зачем?
Я был тебе нужен? Вряд ли. За все
прошедшие годы ты ни разу не выказала заинтересованности хоть в
чем-то, связанном со мной. Боялась отпускать из-под присмотра? Уже
ближе к истине. Но то, с каким облегчением ты бросила меня в пасть
этому хищнику…
Ты откупалась от него, да? Неужели
где-то в далеком прошлом твой путь пересекся с тропой сеньора
Альберто? Вы знали друг друга, сомнений нет. По крайней мере, ты
знала, что представляет собой внезапный гость. И я даже думать не
хочу о том, при каких обстоятельствах тебе стали известны
подробности его жизни и деятельности!
Дурно пахнет, мама. Неужели не
чувствуешь?
Звуки за дверью. Шаги? Значит,
сенатор приехал: из окна апартаментов Элены-Луизы площадка перед
парадным входом видна лучше, чем с моей стороны дома.
Щелчок старомодного замка. Бледное
лицо, опустевшие от переживаний глаза. Рефлекторное движение назад,
едва наши взгляды встречаются.
- Я не буду говорить ему о тебе.
Все-таки стоит переступить через
порог и прикрыть створки за спиной. Пусть дом порой кажется
безлюдным, в нем слишком много ушей, жадных до чужих секретов.
- Но мне нужно с ним поговорить.
Молчит, дыша отрывисто и
отчаянно.
- Я даже не стану упоминать про
Соузу. Незачем.
Ее взгляд совсем останавливается.
- Но ты не оставила мне выбора.
Понимаешь? Мне нужна помощь. И я надеюсь, сенатор еще раз окажется
щедрым. Всего лишь еще один раз.
Губы, сжатые, как тиски. Неужели даже
теперь не перекинемся парой слов, мама? По-родственному, а?
- Я всего лишь поговорю. Если ты
продолжишь молчать.
- Я должна поприветствовать
супруга.
- Конечно.
Делаю шаг в сторону, освобождая
проход к двери. Мамины пальцы невесомо хлопают по щекам в попытке
заполучить естественный румянец. Возможно, ей это удается: я уже не
вижу ничего, кроме идеально прямой спины удаляющейся фигуры. А
потом остается только ждать, веря в…
Она не могла воспользоваться
коммуникатором. Не стала бы, ни за что на свете. Все звонки на
номера сенатора, личные и общественные, записываются, но, самое
главное, прослушиваются службой безопасности, а мама всего однажды
решилась посвятить кого-то третьего в тайну для двоих. И этот
кто-то давно уже мертв.
Конечно, именно сейчас, пока сын
оставался наверху, у нее были все шансы поставить мужа в
известность относительно… Чего угодно в моем исполнении. Но,
спускаясь по лестнице, я увидел лишь хорошо отрепетированную улыбку
на все еще напряженно сжатых губах.