- Милая, ты богиня любви, я в этом уверен, но… Прости мне этот испорченный вечер. Я не могу. – Застёгивал я пуговицы рубашки, которые уже успела расстегнуть Любовь, своими ловкими пальчиками.
- Проблемы? – Спросила она участливо и захлопала своими густыми ресничками. – Если… - Я прервал её дальнейшие попытки всё же уломать меня, приставив палец к её губам.
- Уверен, ты найдёшь в себе силы справиться с этим. – Сказал я, а она обиженно надула губки. Я вышел из номера так быстро, как только мог. Любовь, однако, оказалась настойчивее, чем я думал и поспешила нагнать меня. Преградив мне путь, она будто ожидала, что я осознаю свою непростительную ошибку и передумаю.
- Может, надо что-то принять? – После моего многозначительного молчания, девушка продолжила. – Если ты женат – это не проблема. – Заговорила эта аморальная особа, не уважающая семейные ценности. Не сказать, что и я спрашивал у женщин замужем ли они перед тем, как пригласить их уединиться в апартаментах. Они знали на что идут, а я об этом даже не задумывался. Каждый сам за себя.
- Я заражён. – Сказал я, поняв, что ей ничто не преграда. Я и правда был заражён кроличьей лихорадкой, блондинистой горячкой, аритмией, спровоцированной незнакомкой. Люба шевелила своими двумя извилинами и лицо её напряглось от усиленной, несвойственной работы её мозга. И я решил немного помочь ей. – Инфицирован. – Сказал я и моментально получил затрещину. Ручка у брюнетки крепкая, привычная раздавать оплеухи. Цокот удаляющихся каблуков был для меня словно песня. Свобода! Неспешно я шёл к выходу из отеля, засунув руки в карманы брюк. Никогда я не был так счастлив из-за сорвавшейся горячей ночки и расскажи кому об этом, покрутят пальцем у виска и будут правы. Одно я знал теперь точно – я счастлив своим безумием. Мне нужно найти эту блондиночку, во что бы то ни стало, иначе губки, с которых слетал лишь шёпот так и буду грезиться мне. Я шёл домой, вдыхая вечерний воздух, вокруг суетились люди, а я был спокоен и неспокоен одновременно. А что, если я её не найду? Что если не сумею и это кара мне, за пролитые девичьи слёзы? Добравшись, наконец, до дома и поднявшись на свой этаж, я впервые ощутил одиночество. Съехав от родителей, мне казалось, что я свободен и предоставлен сам себе. Но ни разу за всё это время, я не думал в таком ключе – меня никто не ждёт. Нет у меня ни кошечки, ни собачки, ни попугайчика, ни даже хомячка. Никого, кого надо было бы кормить и любить, кто бы ждал, для кого ты действительно важен. Особенно для хомячка я был бы важен, да Илья, ну и понесло тебя… Не хватало главного – женщины, которая ждала бы дома с вкусным ужином и сетовала на то, что так поздно опять с работы пришёл, а я объяснял бы, что это важно и ничего с этим не поделать, но радовался бы, что скучала, ждала. Открыв дверь, я зашёл в пустую квартиру, пустота которой впервые не радовала меня. Тёмное пространство вдруг показалось слишком огромным для одного меня. Я включил свет и поплёлся в гостиную. Да, брат, сдаёшь. Вон уже чего насочинял. Да всё у меня нормально! Есть родители, живы-здоровы, слава богу, есть любимая работа, а всё остальное для меня как лишние помехи. И чего это я раскис? Пытался ли я успокоить себя или уговорить, я и сам не знаю, да только выходило уж больно плохо. Надо принять душ и выкинуть всё это из головы – приказал я себе, но не послушался. Добрался до такой же пустой и холодной ванной комнаты, снял одежду и сунул её в стиралку, а после стоя под струями тёплой воды продолжал прокручивать где-то в глубине мозга, что жизнь моя слишком далека от совершенства. Много в ней есть, да главного мало. Странно, что до этой случайной встречи я и не задумывался об этом, отмахиваясь от родителей, которые нет-нет, да пытались меня поучать, особенно мама. Вот так, не перестав хандрить, я и лёг спать, но и во сне мне явилось моё наваждение. Она снова бежала, а я пытался догнать, силился удержать её исчезающий образ, стоило едва коснуться пальцами кончиков её волос. Так прошла одна ночь, а потом другая. Просыпаясь я шёл на работу и всё делал на автопилоте, чувствуя себя совершенно безнадёжно потерянным. Кокетливое поведение Юлии, стремившейся всё чаще попадаться мне на глаза до нельзя раздражало. Я уже с трудом оставался с ней вежлив, добираясь до заветного этажа. Коллеги, поглядывали на меня, но ничего не говорили. Настроение было ниже плинтуса. На третий день, ко мне в кабинет вошёл Вовчик и решил напомнить, что у нас есть маленькая проблемка – я обещал найти гейм-художника, но успешно забыл об этом.