– Из дома Нассау? – приподняла брови боярышня. – Ты
хочешь, чтобы я за него вышла?
– Подавится этот Юстан и его дед. Старый интриган хрен что
получит, – скривился брезгливо светлый князь. – Шиш ему на масле, а
не мою внучку. У его внука и без того жен и наложниц хватает. Но
так уж вышло, что твой дед был еще тем дураком по молодости и
сейчас мне нужно время, чтобы решить возникшую проблему с этой
чертовой клятвой. Проблема лишь в том, что Нассау поддерживает
Фридрих, а это чревато. Что же касательно твоего замужества, то
своего избранника ты сможешь выбрать себе только сама. И никто не
посмеет тебе приказывать в этом деле.
– То есть мне нужно тянуть время? – улыбнулась злорадно
Прасковья.
– Ты точно моя внучка, – рассмеялся Потёмкин. – Покажешь
ему всё наше гостеприимство, хорошо?
– Как скажешь, дедуль, – понятливо улыбнулась княжна,
вскакивая ланью с постели и устремилась в другую комнату. – Тогда я
пошла собираться.
Некоторое время пожилой мужчина находился в покоях один и
размышлял над всем сказанным, но миг спустя из задумчивого
состояния его вывела вибрация телефона, а взглянув на экран, тот
невольно ухмыльнулся.
– Слушаю тебя, Сереженька. Имеются хорошие
вести?
– Да, ваша светлость, – серьёзным тоном отозвался капитан
третьего отдела. – Кочкин и Федотов нашли идентичную ауру той, что
была затёрта на приёме.
– В Петербурге, да? – усмехнулся советник.
– Так точно, Александр Александрович, – с легким
недоумением откликнулся жандарм.
– Дай угадаю, кто-то из Осокиных?
– Так и есть, ваша светлость. След ауры привел к их
родовому гнезду.
– Скажи Курташину, чтобы карательные отряды были наготове,
– и тон Потёмкина тотчас посуровел. – Я сам наведаюсь к Осокину.
Поговорим с глазу на глаз. Посмотрим, что он мне расскажет и как
захочет извернуться.
***
Дикая стигма.
Холодно, мокро и жутко больно. Точнее очень холодно, очень
мокро, а моё тело, словно вывернули наизнанку и натёрли солью. К
тому же было настолько мокро, что это не давало нормально дышать, а
холод вкупе с мучительной болью сковывал любые движения. Лишь через
несколько секунд ко мне пришло осознание, что я задыхаюсь и просто
тону.
Глаза пришлось открывать резко. Первое, что увидел и
понял, так это то, что я медленно опускаясь на дно какого-то
водоёма.
Да сейчас! Я же ведь от стыда сгорю, если предстану перед
Бездной грёбаным утопленником.