Если с приходом праотца и его
последователей на землю обетованную было все более-менее понятно:
поссорился с императором, увел за собой людей, начали отстраивать
деревушки, были свободны и стремились к светлому будущему, то после
его гибели, уничтожения всего достигнутого и назначенной империей
данью, которую истерзанная долина едва-едва могла осилить, было не
очень понятно, как они смогли вообще выжить. Конечно в книгах
всегда писалось о неимоверном труде и самоотдаче, о стремлениях и
надеждах, об упорстве и желании идти к цели, но обычно на все это
нужны еще и другие ресурсы.
Так же как с благосостоянием его рода
и резким отрывом от семьи Эйлин. Здесь тоже слишком много белых
пятен. Упоминалось лишь то, что Дому Эардоре повезло чуть больше
изначально и что их земли были там чем-то богаты и они сумели
использовать этот природный ресурс, а потом лишь приумножали,
скупали, отстраивали.
Наступил вечер следующего дня. Князь
ждал гостей. Не глядя, открыл верхний ящик стола, достал нужный ему
флакон. Ранним утром к нему прибыл один из его «теней», присланный
из штаба с новостями. Этой ночью на небольшую деревушку в пригороде
Антаклии сошел оползень. Внезапно и мощно стихия обрушилась на
спящих людей, накрыв четырнадцать ближлежайших домов. Около
пятидесяти человек пропавших без вести. Еще с десяток
пострадавших.
Всего за несколько мен работы с
белесым туманом.
Князь поднялся из-за стола и подошел
к висящему на стене зеркалу. В последнее время он не особо любил
смотреть на себя. Отросшие волосы, бледное, изможденное лицо со
следами прорезавшихся морщин и ввалившимися щеками. Зрачки,
заполнившие радужную оболочку глаз.
Его эксперименты с фаэлой не
проходили бесследно. Князь знал, как на него реагируют другие люди.
И не мог не понимать, что они догадываются о природе изменений,
происходящих с ним. Эсса Линдерри вообще отказался от него, сказав,
что если человек так целенаправленно стремится уничтожить себя, то
целитель ему вовсе не нужен. Его же ближайшее окружение смотрело на
него со странной смесью недоумения, обреченности и ожидания. Янаура
же не трогало ни чужое мнение, ни пересуды за его спиной, ни явное
осуждение. Ему нужна была сила.
Правитель Мюрджена сжал пальцы на
флаконе. Ладонь окутало голубое мерцание. Треснуло стекло. Острые
осколки вонзились в незащищенную плоть. На пол медленно кружась
оседала белая пыль, вперемешку с каплями крови. Янаур стряхнул
оставшийся мусор с руки. Бесстрастно вынул из ладони застрявшие
осколки.