— Пётр Александрович? — растерялась
та.
— Деда, всё записал? — спросил я,
тоже поднимаясь. Наручники пока снимать не буду, show must go
on.
— Да, Миша, не переживай. Молодец,
хорошо допрос провёл.
— Я же выключила коммуникатор? —
непонимающе прошептала «Люба».
— Там программа специальная стоит, —
как можно увереннее соврал я, — всё пишет и отправляет в нашу
службу безопасности. Даже когда браслет выключен. Ужасно бесит, но
вот как раз в таких случаях пригождается. И, кстати, вызов на бой я
давно отправил деду, так что даже если у Бори что-то тяжёлое, это
максимум штраф.
— Да всё с ним в порядке, Миша, не
бзди, — дед нахмурился. — Эта садистка доморощенная врачам на лапу
дала, чтобы черепно-мозговую нарисовали, мои люди уже всё выяснили.
У Борьки пара синяков и всё. Она тебя, как вы, молодёжь, говорите,
на понт брала.
— Запись незаконная, вы ничего всё
равно не докажете! — пришла в себя прокурорша. — Здесь я –
закон!
— Вот тут ты, Люба, ошибаешься, закон
здесь Я! — ответил ещё один голос.
Дед повернул камеру, и рядом с ним в
кадре появился мужчина в прокурорской форме, с одной большой
звездой на погонах, с гербом.
«Да это же генеральный прокурор! НУ
ДЕД!!! НУ ДАЁТ!!!»
«Это начальник мамаши, да?»
«Да, Рики, самый что ни на есть
высокий начальник».
На Малофееву было жалко смотреть. Она
вытянулась по струнке, руки по швам, лицо бледное, на лбу выступила
испарина.
— Молчишь? — генпрокурор хмыкнул. —
Правильно делаешь, лучше молчи. А Вы, молодой человек, — обратился
он ко мне, — долго будете в наручниках висеть? Уже можете снимать,
свою часть работы Вы проделали просто великолепно.
Я пожал плечами и разомкнул
наручники, воспользовавшись телекинезом, чтобы прижать защёлки. И
присел на шконку, любуясь ошалелым взглядом Малофеевой.
— Да кто ты такой, вообще? —
прошептала она.
— Просто к деду приехал, погостить, —
позволил я себе пошутить в ответ, — скажите спасибо, что один, без
родителей.
— Я кстати тоже, — генпрокурор широко
улыбнулся, — к деду Вашему, Петру Алексеевичу, в гости заехал, на
рюмочку чая. Давненько не виделись, а тут повод такой образовался.
Любочка, — он строго глянул на Малофееву, — бегом ко мне, буду твоё
поведение разбирать. Михаила Кирилловича не забудь.
Из полицейского участка мы вышли
вдвоём. Начальник следственного отдела хотел было поинтересоваться,
куда это мы, но натолкнулся на такой взгляд Малофеевой, что
сбледнул и мгновенно исчез из поля зрения. «Любочка» даже слова не
сказала.