— Я и так уже себе не принадлежу, —
глухо ответила женщина.
— Миша, ты просто повторяй за мной, —
продолжил инструктаж дед, — И потом силу влей. Если с Юрием
Савельичем что случится, Люба будет от клятв свободна, но что-то
кому-то рассказать ей уже наша с тобой сила не даст. Но перед нами
у Любы никаких обязательств не будет. Мы лишь хранители клятвы. От
тебя не убудет, от меня подавно, а Юрию Савельевичу в нужном деле
поможем.
— Это всё какой-то сюрреализм, —
прошептала Малофеева едва слышно.
— Сейчас ещё импрессионизм добавим, —
хохотнул дед, и по мановению его руки нас окутала серая пелена,
отсекая все посторонние звуки и пропуская лишь рассеянный свет. —
Давай руку, красавица. Надеюсь, вида крови ты не боишься.
Прокурорша, затравленно оглядевшись
по сторонам широко открытыми глазами, протянула правую руку.
Виноградов взял её своей рукой и полоснул по ладони невесть откуда
взявшимся ножом. Малофеева вскрикнула от неожиданности и боли, но в
обморок падать или убегать вроде не собиралась. Второй надрез
генпрокурор сделал себе, после чего сжал ладонь своей подчинённой.
Тягучие капли крови двух человек закапали на пол.
В этот момент я почувствовал поток
маны, а прокурорша сжала зубы. Кажется, ей больно, но терпимо.
Держится. Поток усилился, от сцепленных ладоней полился свет.
Наверное, сейчас и надо произнести клятву?
Малофеева немного поёрзала – и вдруг
улыбнулась. Глянула на деда, тот ей кивнул.
— Я, Малофеева Любовь Викторовна,
клянусь служить Виноградову Юрию Савельевичу, исполнять его приказы
и хранить его тайны!
Голос прокурорши звучал с каждым
словом торжественнее и звонче, и я понял, что она примирилась со
своим новым служебным положением, и говорит искренне.
— Я принимаю твою клятву и твоё
служение, — просто ответил Виноградов, и поток маны усилился ещё
больше, а свечение из ладоней сделалось довольно ярким.
— Я выступаю свидетелем и гарантом
данной клятвы, — произнёс дед, и свою ладонь приложил к сомкнутому
рукопожатию снизу, добавив в общий поток и свою ману.
— Я выступаю свидетелем и гарантом
данной клятвы, — произнёс я, накрыл рукопожатие сверху и добавил
ману от себя.
Сцепленные руки вспыхнули яркой
вспышкой, и всё закончилось. Мы с дедом убрал руки, свою руку
отпустил и Виноградов. А Малофеева так и осталась стоять с
вытянутой вперёд перемазанной кровью рукой, приходя в себя.