- П-почему самоубийца? Он же Вас…
- Как раз поэтому. Только самоубийца
может напасть на меня с кинжалом! Впрочем, я, кажется, хвастаюсь, а
это недостойно дворянина.
- Но где этот отряд сейчас, как его
найти?
- Некого уже искать. Отряд в полном
составе погиб где-то в Пиренеях. Это, конечно, по слухам, но вот
точно – все их семьи в полном составе выехали в реформистский
монастырь. Причем под конвоем – я эту картину сам видел. Так что из
всех виновных сейчас жив только главный – монсеньор Руади. И еще,
лично для Вас. Однажды я дежурил в приемной Руади и случайно
услышал разговор двух посетителей. Они говорили, что два года назад
к Вам, по приказу преподобного, было применено заклятие ласточки.
Знаете, что это такое?
- Не знаю. Или не помню, но Руади все
равно гад!
Я по-прежнему изображал пьяного
придурка, а сам пытался составить словесный портрет собеседника. И
ничего у меня не получалось. Рост – средний, телосложение –
спортивное, волосы – русые, глаза… Вот только глаза… они серые, но
правый немного темнее... нет, показалось, просто игра света.
Особенности речи? Сам не настолько владею галльским… Да, искать
шевалье можно долго – никаких ярких примет. Снимет серьгу,
распустит косичку и все - абсолютно непримечательная внешность,
идеальный шпион. Конечно, грамотный словесный портрет всегда
индивидуален, но вот не помню я, как он составляется, забыл…
- Барон, я настаиваю, чтобы мы выпили
за скорую смерть этого Руади, убитые в Браме должны быть
отомщены!
- Согласен! Ой, извините, мой друг,
но мне надо выйти. И срочно…
Ну конечно надо! Надо отдать приказ
Планше, чтобы был наготове – после этого разговора необходимость в
побеге может возникнуть в любую минуту. И расслабляться до Тулузы
нельзя – не случайно мы встретились, искал меня де Трелан, точно
искал, а зачем – потом подумаю, когда протрезвею.
Планше облом своих амурных планов
воспринял стоически, сразу перешел в обеденный зал и расположился в
уголке ждать распоряжений, заодно заказал поесть и выпить. А я
вернулся к шевалье и только сел за стол, как в зал вошли пятеро
вооруженных мужчин, одетых во все черное, как принято у
реформистов. Они остановились около нас и достали рапиры. Один из
них обратился к де Трелану:
- Ну что, добегался… – а договорить
не смог – шевалье, который как раз кинжалом разделывал каплуна,
невероятно быстрым и точным движением перерезал ему горло. Дальше
началась драка. Не киношная, с красивыми выпадами и элегантными
стойками, а реальная – жестокая и рациональная.