Хичкок утверждал, что, судя по рассказам матери, в младенчестве и раннем детстве он никогда не плакал. Тем не менее он вспоминал свой ужас, когда одна из родственниц наклонилась к нему, лежащему в колыбели, и принялась агукать. Хичкок также отметил, что, когда ему было всего три месяца, мать пугала его; по всей видимости, оба получали от этого удовольствие. В другой раз Хичкок вспоминал себя в возрасте шести месяцев: мать говорила ему «Бу!». Даже если он никогда не плакал, чувство страха было ему хорошо знакомо.
У него был старший брат, которого назвали Уильямом в честь отца, и старшая сестра Эллен, которую все звали «Нелли», однако они не оказали особого влияния на его жизнь. Семья Хичкока была глубоко верующей и исповедовала католичество – трое из его бабушек и дедушек были ирландскими католиками. Отец называл его «мой агнец без порока», и сам Хичкок вспоминал, как в конце дня стоял у изножья кровати матери и рассказывал о всех своих успехах или неудачах – нечто вроде семейной исповеди.
Когда Хичкоку исполнилось шесть или семь лет, семья переехала в Лаймхаус. Этот район с конца XVII в. стал неотъемлемой частью лондонского Ист-Энда, жизнь его обитателей, около 7000 человек, была тесно связана с рекой. Юноши и мужчины обычно нанимались матросами на суда. В XVIII–XIX вв. Лаймхаус превратился в один из крупнейших центров судостроения в Лондоне. После переезда мальчик получил полное право считать себя лондонцем и даже, по общему согласию, кокни. За двадцать лет до переезда семьи в Лаймхаус там появилась китайская община, еще одно яркое воспоминание из детства Хичкока.
Уильям Хичкок расширил свой бизнес, купив две рыбные лавки на улице с говорящим названием Салмон-лейн (то есть «лососевая»); семья жила над одной из них, в доме номер 175. Улица проходила в нескольких метрах севернее бухты Лаймхаус-бейсин и Темзы, и всепроникающий запах рыбы дополнялся еще более устоявшимся запахом грязной речной воды. В 1905 г., незадолго до переезда Хичкоков в этот район, Генри Джеймс писал в путевых заметках об Англии (English Hours), что в районе Темзы «преобладающий цвет – черный, словно пропитанный сыростью и грязью. Река почти черная и усеяна черными баржами; над черными крышами среди бесконечных доков и бухт вздымается темный лес мачт».