Она сомневалась. С мужем ей расставаться не хотелось совершенно,
да и одной заходить в незнакомую квартиру было неловко. Но одна
только мысль о горячем душе вдохновила ее настолько, что пришлось
согласиться:
— Да, так будет удобнее всего. А чай у тебя дома есть?
— У нас дома. И чай, и сахар, и, кажется, шоколадка. Хотя в
свежести последней сомневаюсь. Лучше не пробуй.
И улыбнулся так обаятельно, как умел только он. Будь Настя этим
пресловутой шоколадкой, тут же бы растаяла.
Подхватила свой рюкзачок, забрала ключи и нырнула в подъезд,
мимоходом заметив, как их верный конь снова загудел и тронулся.
Огромная входная дверь на первый взгляд была деревянной:
массивная, цвета мореного дуба, с рамой, украшенной затейливыми
резными орнаментами. Но погрузив хитрый ключ в скважину, Настя
услышала звук скрежета стали о сталь. Поворот, еще один, несколько
странных щелчков, и дверь отворилась, впуская в святая святых:
берлогу Беринга.
Просторный холл, в котором тут же загорелся автоматически свет,
теплый и в меру яркий. Все тут было зеленым: рисунок на стенах в
виде массивных лесных стволов, раздвижные широкие двери цвета
свежей оливковой древесины. Каменные полы были похожи на дно
лесного ручья: гладкие полукруглые плитки в россыпи кругленьких
камушков.
Насте сразу же понравилось: и простор, и уют этого маленького
личного леса. Вот только… В нем пахло женщиной!
Первая же дверь слева от входа вела в туалет. Узкий
шкафчик-панель, на открытой полке которого сиротливо лежали
открытые сигареты. Беринг сам не курил ни запаха табака не выносил
совершенно. Как и все морфы.
Дверь строго напротив вела на просторную кухню.
Как и холл, она была очень просторной, два огромных арочных окна
выходили вглубь двора-колодца. Насте всегда очень нравился этот
стиль, в каком-то из бесконечных сериалов, что Валька смотрел по
телевизору его обозвали как “Старый Прованс”. Выходит, у них с
Берингом вкусы сходились. Или... с его женщинами, что тоже
немудрено. Снова пачка сигарет, пепельница, грязные какие-то
тарелки. Влад и такой беспорядок?
Окружающий интерьер как-то разом померк. Настя злилась. До
зубовного скрежета. На ее территорию проник кто-то чужой. И неважно
совсем, что она тут впервые. Ее Беринг — ее и берлога, и это не
обсуждается.
Шаг вперед, еще одна дверь — роскошная ванная. Зеркало во всю
стену, джакузи, отдельный душ. Снова зелень глубокого темного леса,
камушки под ногами, уют и покой.