Из трубки полетели короткие гудки.
– Вот козел! – возмутился Эдик. – Оставляет мне на все про все четыре дня. Надо торопиться, старик, иначе ты разминешься с толстой пачкой американских денег.
Не успел Эдик допить утренний кофе, как на пороге кухни возникла его мама. Элеонора Алексеевна была взволнована и бледна. Атласный халат с пурпурными розами запахнут небрежно, что могло быть вызвано только исключительными обстоятельствами.
– Вы сегодня прекрасно выглядите, Элеонора Алексеевна, – соврал Эдик, отставляя чашечку с кофе. Нужно поскорее исчезнуть из дома, чтобы избежать ненужных разборок.
– Звонил папа из Лондона, – с трагизмом в голосе произнесла Элеонора Алексеевна. Это означало, что разговор предстоит долгий и неприятный.
– Когда?
– Вчера. Около полуночи, – она приложила платок к глазам. – Почему ты вернулся так поздно? Я вся на нервах.
– Мама, – сказал Эдик, поднимаясь из-за стола, – хочу тебе напомнить, что мне полных двадцать шесть лет. И работа у меня особенная. Она требует личного присутствия на всех посиделках столичной элиты. Мы уже сто раз говорили об этом.
– Папа недоволен твоей профессией.
– Что?! – взорвался Эдик. – А он чем занимается?
– Сынок, не придирайся к словам, – сказала Элеонора Алексеевна. – Папа осуждает не твою профессию. Что поделаешь, вы оба журналисты и тут ничего не исправишь, но папа недоволен тем обстоятельством, что ты обслуживаешь, так называемую, желтую прессу.
Эдик принялся укладывать в портфель диктофон, дискеты, блокнот, несколько листов чистой бумаги.
– Передай папе, – сказал он, продолжая сборы, – что, так называемая, желтая пресса кормит семью из двух человек. Семью, которую он бросил ради молодой рыжей сучки.
– Это низко, так отзываться о родителях, – слезы уже вовсю текли по щекам Элеоноры Алексеевны.
– Прости, мама, – сказал Эдик. Он обнял Элеонору Алексеевну и принялся гладить ее по волосам, пока узкие плечики не перестали вздрагивать. – Я люблю вас. Тебя и папу. Я иногда злюсь на него. За то, что он бросил такую великолепную женщину, как ты. Он еще будет локти кусать. Вот увидишь.
– Ты опять уходишь и оставляешь меня одну? В воскресенье? Ты, наверное, уходишь к Леночке.
– Нет, мама, я иду работать. За большие деньги, – ему было легко это говорить, потому что он не врал, как обычно, когда действительно уходил к Леночке.