— Не надо жалеть, Лика, — это ее второе имя резануло слух, будто металлический скрежет железа о железо, но я сам хотел стереть тот момент интимности, который всегда присутствовал между нами, когда я называл девушку Даней (ведь так называл ее только я), — этого больше не повторится.
Лицо девушки скривилось, как будто она съела кусочек лимона. И развернувшись ко мне спиной, не сказав ни слова, скрылась за входной дверью.
Придурок!
Я постоял еще пару секунд, созерцая черноту полотна, а потом пошел прочь от этого дома. От Дани. И от чертового соблазна трахнуть эту девчонку прямо сейчас.
Когда я оказался в машине, то так и не смог включить зажигание, чтобы уехать. Откинув спинку кресла, я продолжал стоять на месте рядом с домом Дани. В голове был полный бардак. Я не знал, что делать. Как дальше вести себя с ней? То, что я ее хочу до боли в паху, только дурак не смог бы признать, но я не дурак. Я просто больше не желал испытывать ту боль, которую однажды уже испытал и пережил.
Сделав глубокий выдох, я решил для себя одно: пока Даня живет в моем городе и пока мой племянник находится рядом с ней, я не позволю ни одному козлу приблизиться к ним ни на шаг. Даже такому козлу, как я.
И только после того, как это утверждение самому себе уплотнилось и толстым пластом осело в сознании, на душе полегчало до такой степени, что я решил вернуться в бар и напиться вусмерть. А еще неплохо было бы все-таки трахнуть одну из шлюшек в баре.
Выезжая на дорогу, я заметил, как из калитки Дани выходит заспанная девушка, которую возле обочины поджидает такси. Как же я облажался, когда обвинил Даню в том, что она легкомысленная мать. И вот эта показательная правда в виде няни как затрещина судьбы для меня, чтобы мою душу теперь терзали муки совести.
Я должен все исправить. Завтра же я постараюсь все исправить. И пусть для этого мне придется каждый день мастурбировать в кулак от вида аппетитных форм малышки, но я больше не позволю себе и пальцем до нее дотронуться.
Утро выдалось суровым и жутко сухим для меня. Хоть я вчера и не поехал обратно в бар, но до этого я достаточно выпил, чтобы сейчас меня мучило похмелье.
Откинув с себя влажное от пота одеяло, медленно встал с кровати. Голова гудела, как турбина самолета. Чуть пошатываясь, цепляя углы, добрел до кухни. Бутылка холодной минералки, неизменно стоявшая в холодильнике, спасла меня от смертельного обезвоживания. Ледяной душ и после две таблетки аспирина добили похмелье, превратив меня в нормального человека.