Любуясь загадочной полуулыбкой Наоми – она в последнее время все чаще так улыбалась своим мыслям, – я представила, что рисую ее, стараясь как можно точнее передать округлость щек. Тени делаю слабые, чтобы подчеркнуть светящуюся белизну кожи.
Она пританцовывала, и в такт неслышной мне музыке ее белокурая челка подпрыгивала, мягко падая на лоб. А вдоль линии роста волос поблескивали капельки пота. Рукава ее школьного пуловера были подтянуты, и браслет с брелоками ритмично двигался вверх-вниз, почти соскальзывая с руки. Увидев его на ней, я обрадовалась, потому что считала браслет давно потерянным.
– Мам, ты здесь? – заметив наконец меня, Наоми сняла наушники. – Ну как, тебе нравится?
– Ты чудесно танцуешь.
Я подошла и быстро чмокнула дочку в румяную бархатистую щеку, вдохнув знакомый аромат лимонного мыла.
Резко отстранившись, она наклонилась, чтобы собрать книги.
– Да нет же, мама. – В ее тоне отчетливо проступали нотки раздражения. – Я говорю о туфлях. Ты что, не видишь?
Туфли были новые. Черные, с очень высокими каблуками и кожаными ремешками, туго оплетающими ее стройные ноги. Видеть такие туфли на дочке было странно. Ее обычная обувь – это кроссовки или лодочки из цветной кожи.
– Куда тебе такие каблуки? – Пытаясь смягчить тон, я неловко хохотнула. – Ты никогда не…
– Вот именно, никогда, – прервала она меня торжествующим тоном. – А теперь вот решила надеть.
– Но они, должно быть, стоят кучу денег. Ты потратила все, что у тебя было на карточке?
– Они такие удобные, – сказала Наоми, не обращая внимания на вопрос. – Словно созданы для меня. – Казалось, она не верила своему счастью.
– Но тебе нельзя в них выходить, дорогая. В этих туфлях ты выглядишь слишком экстравагантно.
– Ты это говоришь из зависти? Признайся. – На ее губах опять возникла та самая полуулыбка, какой я прежде не замечала. – Тебе тоже хочется иметь такие.
– Наоми…
– Но у тебя их нет, а у меня есть. Понимаешь, я в эти туфли влюбилась. Да, да, я люблю их теперь не меньше, чем Берти.
Произнося эти слова, она гладила пса по голове. Потом повернулась и, широко зевнув, медленно пошла наверх, постукивая каблуками, которые издавали резкий металлический звук, как маленькие молоточки.
Дочка ускользнула к себе, так и не ответив на мой вопрос, который остался висеть в теплом воздухе кухни.