Как и все молодые люди ее поколения, Фиса уверена в своей исключительности. Она мечтает о внезапном и стремительном успехе. Для нее главное — поиск своего пути, только так она видит себя счастливой. И если на пути Анфисы возникают трудности — значит это неверный путь.
Важно получение удовольствия от жизни. Она любит самосовершенствоваться и саморазвиваться, и под этим имеется в виду любое новое хобби моей сестры. Будь то отслеживание номерных знаков поездов, картины из кассетной ленты или сбор шерсти из пупка. Анфиса считает, что обязательно нужно пробовать разное, ведь жизнь хороша, когда разнообразна. Анфиса совсем не рвется менять мир и не готова вкалывать, но для нее свойственна страстная жажда признания. По большому счету Анфиса боится «обычной» жизни без спонтанностей, интенсивных переживаний и ярких впечатлений. Не удивительно, что она так счастлива, обнаружить возле себя мужчину, который восхищает ее подруг.
Буквально ухахатываюсь, когда сестрёнка рассказывает мне про своего хахаля. Тут же представляется молодой накаченный жеребец, мажор, с родительскими деньгами и блестящей машиной. Один из тех, кто слушает рэп, останавливаясь на улице и распахивая все двери.
Я рада вернуться в Сочи, мы живем здесь с самого детства, но моя кондитерская фабрика открыла филиал на другом конце нашей необъятной родины, и мне пришлось на время уехать работать в другой город. И вот за это время сестра успела обзавестись женихом.
— Он такой классный, Вась, подружки просто дохнут от зависти.
— Анфис, моя дорогая сестрёнка, ты знаешь зачем женщины выходят замуж?
— Конечно, чтобы надеть белое платье, свадьба, гости. Да замужем быть круто.
У нас с Анфисой четырнадцатилетняя пропасть в возрасте, но иногда мне кажется, что она совсем ещё девчонка.
— Тебе рано замуж, — смеюсь по новой.
— Ты просто завидуешь.
То, что я, по мнению Анфисы, старая дева и моя жизнь давно прошла и ничего мне не светит, я поняла давно. Моя двадцатилетняя сестрица списала меня со счетов. Она смотрит на меня с жалостью, искренне считая, что мне давно пора надеть свою лучшую шляпу, достать из резинки чулка маленькую «берету» и пусть себе пулю в лоб. И пусть сейчас чулки сплошь на силиконе, а шляпы мне не идут, я не обижаюсь, молодость вообще жестокая штука.
Пока мы тащим мои чемоданы, покидая здание аэропорта, сестрица продолжает щебетать. По дороге она покупает мне сладости, прекрасно зная, что я пытаюсь худеть.