***
- А казачок-то засланный! –
хмыкает Тимофей, наклоняясь над приемником прослушивающего
устройства. – Не зря ты обратился ко мне, Сенька. Не соврал подлец
Свиридов - у тебя точно звериная чуйка.
- Да я же вижу, ты дядя непростой, Тимофей. Дай, думаю, спрошу
про жучки. Вдруг остались со службы.
- С какой службы? – подозрительно щурит глаза слуга.
- Извини, уж чего не знаю, того не знаю, - пожимаю плечом. –
Чего сразу ощетинился? Тебе виднее с какой именно. Армейская
разведка аль федеральная спецслужба, я могу лишь гадать.
- Ну да, ну да, - оттекает он. – И все же странный ты, Сень.
- Не страннее ветерана, работающего нянькой, - фыркаю.
- Нянькой я был, когда менял подгузники твоей двухлетней
заднице, - не соглашается со специальностью Тимофей, кивнув на
приемник. – А сейчас я - шпионус.
- Тссс, - поднимаю палец, и слуга замолкает.
Но больше откровений не происходит. Просто Павел Гиврин решил
сбросить стресс потоком отборного мата. Что вполне понятно.
Свиридов не на шутку разозлил и напугал нашего оборотня.
Еще какое-то время вдвоем с Тимофеем мы сидим за подслушивающим
устройством. Через динамик с шипением раздается брань и грохот.
- Сука! На плаву, млять? Я тебе покажу – на плаву, дворянская
скотина!
Бах. Бух. Трах.
- Стулья что ли кидает? – делает догадку слуга.
Между тем за окном моей комнаты уже стемнело. Время восемь
вечера. Мама еще на работе, так что Гиврин, наверняка, и к ней
успел зайти. Хорошо, что она не поддалась на уговоры этой крысы и
не отозвала приказ на увольнение. Такую мразоту надо не просто
гнать взашей – давить сапогом. Ну да ладно. Это еще успеется.
Я пересаживаюсь со стула на кровать и расстегиваю воротник
рубашки, размышляя.
Хорошо, что сразу заподозрил гендира в работе на два фронта.
Слишком уж самоубийственную стратегию Гиврин состряпал. На первый
взгляд – стандартные методы управления запасами. В действительности
же чуть ли не каждый момент привел к падению продаж. Еще на заводе
я обратился со своим подозрением к Тимофею, и он за десять минут
сгонял за жучками, которые мы разместили у Гиврина за
сервантом.
Стук в дверь:
- Барин, вы чего разматерились как сапожник? – раздается
недовольный возглас Доси. – Сейчас я как зайду и остужу вас лейкой
для цветов.
- Выключай прослушку. Понятно всё с этим, - шепчу Тимофею, и тот
сразу же дергает рычажок на коробке приемника. Ядреный русский мат
стихает. Вслух говорю: - Федосья, ты не так поняла. Это тяжелый рок
играет просто.