- Ой, Сварожечки, - служанка бесцеремонно хватает меня за руку и
тянет за собой. Ладошка у нее холодная. – Пойдемте, врачевать тебя
буду, барин, пока Елизавета Юрьевна не увидела и в обморок не
бахнулась.
Это она про мою маму. Ну не мою, а Арсения. Хотя, вонючая чешуя
болтопса, какая уже разница! Память Арсения слилась с моей. Да,
из-за этого я не полюбил его близких людей, как своих, но прекрасно
помню чувства парня. Теперь его прошлое – мое прошлое. Счастливые
встречи, мимолетные юношеские влюбленности, посиделки с друзьями…
Всё перекрывает черным крестом расстройство, когда он уехал из
Московского лицея доучиваться в Тверь. Из-за травмы.
Дося ведет меня по просторному холлу. Со стороны кухни
выглядывает рыжая девушка в чепчике. Ниже меня на голову, тонкая
талия, широкие бёдра, симпатичные ножки, торчащие из-под фартука.
Федора, вторая служанка. В доме к ней обращаются ласково Феней.
- Эй, куда тащишь барина? – верещит она, уперев руки в бока.
- В подсобку, - не оборачиваясь кидает ей Дося. И еще крепче
сжимает мою руку. Да еще так прибавляет скорости, что рыжая
остается далеко позади. Я едва успеваю перебирать костылем.
- Что?! – кричат нам вслед. – Не смей! Зачем?!
Дося не отвечает, хитро сверкнув глазами. Гордо выпячивает
грудь, кстати, солидного третьего размера. Ну вот, дожил – уже
женские бюсты на глаз оцениваю в местной системе измерения.
Ассимилировался, значит.
- Ба-арин! – доносится расстроенное.
- Не придумывай. Врачевать меня идем, - приходится ответить.
- Это так теперь называется, барин? – Феня обиженно надувает
щеки.
Эти две фифы постоянно заигрывают с Арсением. Да только он,
стесняшка, не понимал. Ладно, будет время – наверстаю упущенное
пареньком. Ой, Фалгор, не о том заботишься. Мне бы сначала понять,
в какую задницу попал. А потом уже потакать подростковым
гормонам.
Мы идем по коридорам. Отделка внутри дома дорогая. Старинные
вазы на постаментах, неплохие картины, ажурные врезки на лестничной
балюстраде. Только тут и там виднеются признаки назревающей
бедности рода Беркутовых. Вон, на самом видном месте потускнела
паркетная доска, неплохо бы реставрировать. А там воздушно-тяжелые
шторы обесцветились от солнца. А вон стерлось ворсовое покрытие
ковра.
Десять лет назад, в результате войны родов, погиб отец Арсения
Всеволод. Да и не только он, также его братья, отец, их дети, их
жены… многие, в общем. Выжила только Елизавета с детьми: Арсением и
Еленой. С тех пор Беркутовы позволяют себе в доме только четырех
слуг. Две служанки, водитель-дворецкий-охранник-нянька Тимофей и
кухарка Тамара. Кормит род один завод радиоаппаратуры в Твери, да
московский ресторан, остальное забрали победившие дворяне из
Выборга.