Брови Серова на короткую секунду взлетают вверх, он щурится и от следующих его слов веет арктическим холодом:
— А ты ничего не помнишь?
— Ты пытаешься меня пристыдить? — рявкаю я, перечёркивая мнимую субординацию между нами. — Ты заставлял меня пить, хотя я отказывалась.
Уголок люциферского рта ползёт вверх, совсем как в моём сне.
— А между ног болит?
— Чего? — от бестактности такого вопроса я начинаю хлопать глазами.
— Если бы у нас с тобой что-то было, ты бы не пыталась выяснить это у меня, задавая идиотские вопросы. Ты бы это точно знала. Так что перестань сверкать глазами и скалить зубы. К этому кружевному стриптизу я не имею никакого отношения.
Я выдыхаю из себя столько воздуха облегчения, что тело обмякает, и я готова осесть на пол безвольным махровым комком. Уф-ф-ф. Моя скромная цифра «три» не перешла в позорную бессознательную «четыре».
— Жду тебя в ресторане, Александра. У тебя пятнадцать минут.
Благодушие, навеянное моей нетронутой девичьей честью, затопляет меня даже несмотря на трещащую голову, и я одариваю Сатану своей лучшей просящей улыбкой:
— А можно мне доставку в номер?
В ответ Серов смотрит на меня так, словно я сказала, что считаю эротические сцены из «Пятидесяти оттенков серого» невероятно горячими. С раздражением и недоумением.
— Конечно нет. Не появишься вовремя, твоим коленям придётся близко познакомиться с сиденьями эконом-класса.
Bastard.
14. 14
Гостиничный коридор. За восемь часов до этого
Моя лже-ассистентка впивается мне в волосы ногтями, словно она задумала отдать дань своим предкам команчам и снять с меня скальп, её язык сплетается с моим, а изо рта вылетает стон, эротичность которого утяжеляет содержимое моих трусов вдвое. Я ведь просто хотел, чтобы она перестала самодовольно скалить зубы. Зубы скалить она перестала — для этого у неё физическая возможность отсутствует, но теперь у меня перед глазами замаячила новая цель: я хочу её трахнуть. Не потом, когда выясню причины нахождения рядом со мной, а прямо здесь, сейчас. Можно даже в номер не заходить: задрать её платье и поиметь у стенки, рот рукой заткнуть, чтобы громко не кричала. От одного лишь воображаемого кадра плывёт голова.
— Ловкий у тебя язык, — шепчет Александра и, коснувшись меня носом, по-кошачьи облизывает мне губы. — Но не рассчитывай, что я приглашу тебя к себе.