Расплачиваюсь и бегу к входу в бар, по дороге выискивая глазами белую красавицу Громова. Она прячется в тени здания и подмигивает мне зелёным огоньком навигатора, как давней подруге. Становится легче, словно соотечественницу встретила.
Миную очередь, не обращая на ворчание толпы, но у входа дорогу преграждают здоровенные амбалы.
— Нельзя, — показывают на мои джинсы. — Дресс-код.
— Чтобы вам пусто было! — в сердцах брякаю я и тут же делаю страдальческое лицо. — Мальчики, миленькие, у меня чемодан в отеле, не могу переодеться.
Но мальчики меня не понимают. Качают бритыми головами, как китайские болванчики, и твердят:
— No se puede! (нельзя – исп.)
— Пуеде, пуеде! — передразниваю их и отхожу в сторону.
Оглядываюсь себя. Так, если сниму джинсы, останусь в футболке, буду сверкать трусиками не первой свежести.
Черт! Примут за эксгибиционистку. Ещё в полицию сдадут.
И тут удача опять поворачивается ко мне лицом.
Из бара с шумом вываливается компания. Точнее, один парень несётся впереди, а остальные пытаются его догнать и кричат по-русски:
– Стой!
– Боб, вернись!
– Вот ненормальный!
Возбужденная толпа проносится мимо, а мои мозги закипают от усиленной работы. Боб? Богдан? Неужели это наши футболисты?
Испуганно оглядываюсь и прячусь за столб: а вдруг Громов меня заметит! Но Михаила среди преследователей нет.
Ура!
– Говорите, я промазал? – орет беглец. – Выкусите!
Он подцепляет ногой какую-то коробочку, подбрасывает ее в воздух и точным ударом с разворотом запускает в крутящуюся тумбу. Бумажный мяч с всхлипом врезается в лампу, и реклама гаснет.
Кто-то вскрикивает, в очереди раздаются редкие хлопки, а потом она взрывается аплодисментами.
А я стою, разинув рот, забыв, что держу в руке смертоносное оружие папарацци — телефон.
Футболист торжествующе хмыкает, подпрыгивает, как юнык козлик, и бежит обратно к бару. Решение принимаю мгновенно. Бросаюсь ему наперерез. Миг — и мы сталкиваемся. Головой врезаюсь в твёрдую грудь, из глаз сыплются искры, а огни фонарей кружатся, как в лихорадке.
— Ой! Как больно! — кричу и хватаюсь за лоб.
— Какого лешего! — вопит парень и смахивает меня, словно муху со стола. — Убирайся!
Запах алкоголя бьет в нос, я задыхаюсь он ядовитых паров и делаю вид, что падаю. Меня тут же подхватывают сильные руки и ставят на ноги. Картинка перед глазами появляется презабавная. Двое футболистов держат пьяного хама, а тот машет руками, словно мельница, ничего не видя перед собой.