Это, наверное, тот самый
администратор, что останется без премии. Собиралась снова
продолжить ковыряться в салате, как Луганский повернулся к своей
сотруднице и добродушно произнес:
- Да-да, Анечка. Всё
замечательно.
Вы когда-нибудь ощущали, что от
внезапно вспыхнувшей ярости начинает валить пар из ушей? Нет? Так
вот у меня он не то, что из ушей, из ноздрей полез. Медленно, не
меняя на лице маску легкой вежливости, повернула голову в сторону
девицы и оценивающе осмотрела ее с ног до головы. Ничего в ней
особенного не оказалось. Высокая, в меру упитанная особа, с
крашеными рыжими волосами. Симпатичная, фигуристая. И всё бы
ничего, если бы эта дамочка не положила руку на плечо МОЕГО
директора в процессе их нехитрого разговора.
- Василий Михайлович, вам принести
кофе? Как вы любите? – с придыханием спросила девица и прижалась
своей объемной грудью к Васькову плечу.
Это что ж, вашу мать, творится?! Вот,
кобель плешивый.
Луганский, видимо почуяв неладное,
кое-как отцепил клешню с вампирским маникюром от своего пиджака и
бросил на меня виноватый взгляд, который тут же стал несчастным,
потому что дамочка поинтересовалась:
- Василий Михайлович, у вас не
найдется время обсудить некоторые рабочие моменты?
Он согласно кивнул.
- Жду вас в кабинете, - промурлыкала
рыжая и удалилась, плавно виляя бедрами.
Мы с Васьком вместе некоторое время
глядели ей в след. А затем Луганский как ни в чем не бывало
повернулся и начал с аппетитом уплетать треклятый салат.
Я вскипела пуще прежнего. Если эта
козлиная рожа думает, что мне хватит воспитания, чтобы не закатить
сцену прямо за столом, то он глубоко ошибается. В гневе я сама себя
боюсь, потому что тормоза отказывают на поворотах.
И когда я уже собиралась потянуться
за стаканом с соком, чтобы позже полюбоваться, как он будет стекать
по Ваську, этого гада неожиданно спас Петерман.
- Евгения Николаевна, не откажетесь
потанцевать?
Я немного растерянно хлопнула
глазами. Луганский, похоже, облегченно вздохнул. Что? Рано
радуешься, милый.
- С удовольствием, - оскалилась я в
улыбке.
Поднялась со стула с достоинством
истинной королевы и, «неловко» пошатнувшись, наступила каблуком
прямо на директорский ботинок. Луганский тихо охнул и зашипел от
боли. До чего ж я люблю свои железные набойки.
- Ой, простите! Я такая неловкая, -
тут же фальшиво стала извиняться.