Минут через пятнадцать я, крайне
довольная собой, понесла блюдо с блинчиками на улицу. Дед Сеня уже
подсуетился, и на столе появились кружки с заварником, молоко и
сметана.
- Ну наконец-то! – обрадовался он. -
Мы уже заждались. М-м-м, какой аромат. Это вам, Василий Михайлович,
не ресторанные блины. Таких никто печь не умеет. Толька Валечка
моя.
- Скажешь тоже. Самые обычные, -
возразила баб Валя, опускаясь на лавку и разливая чай.
Я уселась рядом с Васьком. В ответ на
его настороженный взгляд очаровательно улыбнулась и положила ему на
тарелку парочку блинов. Мужчина, немного дезориентированный резкой
сменой моего поведения, послушно взялся за вилку и… начал есть.
Пожевал немного и закрыл глаза с блаженным стоном:
- Вкуснятина. Пожалуй, я буду вас
объедать постоянно, - пошутил он, подмигивая.
Я невольно хмыкнула. Конечно же,
вкуснятина. Я решила свои «бомбочки» подавать после того, как
Луганский распробует. А уж после, учитывая недюжинный аппетит, он
не заподозрит подвоха.
С истинным умилением глядела, как
Василий ловко отправляет в рот первый блинчик, а на душе
становилось все прекраснее и прекраснее. И, видимо, до того у меня
было злорадное выражение лица, когда я на тарелочку «любимому»
подкладывала очередной блинчик, что баб Валя решила спасти его от
страшной участи. Она совершенно неожиданно выхватила из-под
Васькова носа лакомство и воскликнула:
- Батюшки! Сюда клоп попал. Фу,
гадость какая. Пойду курям отдам.
Эх, жалко. Снаряд пойман и
обезврежен. Но у меня в запасе еще несколько штук.
Васек тоскливым взглядом проводил
блинчик, но тут же воодушевился – ведь перед ним была еще целая
гора таких же вкусняшек. Я услужливо положила ему «бомбочку»,
старательно полила вареньем, нежно посмотрела. Васек улыбнулся в
ответ, свято веря, что прощен, и потянулся откусить кусочек, как
тут же вздрогнул от резкого:
- Не ешьте! А этот, похоже, не
прожаренный!
Я мысленно застонала. Она что, от
курятника вприпрыжку назад бежала? Ну, баб Валя! Я же не
вмешивалась, когда она не сильно трезвому деду Сене вместо водки
святую воду наливала приговаривая: «Сенечка, она просто мягко
пьется».
Васек несколько секунд недоуменно
разглядывал блинчик, словно пытаясь осознать каким таким волшебным
образом, это тоненькое произведение кулинарного искусства может не
прожариться, но спорить с хозяйкой дома не стал.