- Жень, привет.
Я обернулась. Васек был как всегда
при полном параде – в костюме и при галстуке. Видимо, весь день
трудился на благо другого района.
- Привет, - нейтрально поздоровалась
я.
Ругаться с ним совсем не хотелось.
Поэтому я постаралась быть предельно вежливой. Узнала, хорошо ли
прошел его день. Даже поужинать предложила. И все это стараясь не
замечать, как наглые руки гладят по плечам и целуют в макушку.
- Я так по тебе соскучился, -
прошептал он.
Как же, соскучился он! С утра не
виделись. При воспоминании об утре руки стали усерднее тереть
кастрюлю.
- Ты ее так до дыр протрешь, -
хохотнул Луганский прямо над самым ухом, а вездесущие руки
продолжили свои поползновения. - А давай куда-нибудь сходим,
развеемся?
Вот уж чего мне не хватало для
полного счастья, так это развеяться в его компании. Что ж он такой
настырный-то!
- Вась, я устала. А мне еще помидоры
полить надо. У деда Сени спина разболелась.
- Завтра с утра успеешь полить, -
мурлыкнул он.
Нет, это нормально?! Значит сейчас
иди, собирайся, поедем меня развлекать, а утром чуть живая шуруй,
поливай свои помидоры. Хотела было уже дать ему локтем по ребрам,
как замерла, прислушиваясь. К дому с тихим шуршанием подъехала
машина. Чуть вытянула шею, глядя на улицу. Следом замашиной
Луганского, припарковался черный Мерседес.
Да что ж за день сегодня такой? Эти
два придурка меня с ума сведут.
Пока я до последнего надеялась, что
это вернулся Гена отдать фартук, Васек увлеченно выцеловывал мне
шею и не заметил, как скрипнули полы на кухне. Я вздрогнула и резко
вывернулась из Васьковых объятий.
- Женечка, к тебе тут еще пришли, -
позвала баб Валя, с любопытством поглядывая на бледную как смерть
меня и раскрасневшегося и довольного Луганского.
На ватных ногах двинулась на веранду,
прихватив тазик с грязной водой, чтобы попутно вылить на улицу.
Вышла и замерла с открытым от удивления ртом.
Нет, я, конечно, могла в своих мечтах
представить, что господин немец придет извиняться за свое
поведение, но чтобы вот таким образом…
- Ян?! – удивленно воскликнул Васек,
появившийся на веранде вслед за мной.
Затем взгляд мужчины потяжелел,
помрачнел и наконец полыхнул черной ревностью. А всё дело в том,
что это чудо в перьях по имени Ян приперся не один, а с огромным
букетом роз. И как вы думаете, о чём в первую очередь подумал
Луганский?