Первое - переступить свою чертову
гордость и помириться с Васьком.
Второе - уволиться с колхоза.
Скажете: как же принципы? Как же
справедливость? Нет ее в жизни. Не существует на свете. И как бы я
ни старалась в своих долбанных иллюзиях ее воссоздать, от
действительности не убежать. А она такова, что если не хочу
остаться одна и у разбитого корыта, то стоит засунуть принципы куда
подальше и двигаться со скоростью двигателя внутреннего сгорания,
поскольку любые взаимоотношения с Яном Петерманом – это тупиковая
ветвь цивилизации.
Нравилось ли мне самой то, что я
собиралась делать? Нет. До отвратительной тошноты. Но чувство
безысходности давило на подкорку со страшной силой.
- Чего не ешь? – голос баб Вали вывел
меня из сонного оцепенения.
Я растерянно перевела взгляд на
теплые оладушки со сметаной и со вздохом отпила еще глоточек
кофе.
- Аппетита нет.
- Ну-ну, - вздохнула бабка и присела
рядышком, подперев кулаком голову. - Рассказывай, чем тебя фашист
этот проклятый расстроил.
Кратко и без подробностей пересказала
ей, как послала Яна в плаванье по реке, как поругалась с Луганским
и самое главное, что скоро мы с дедом Сеней станем
безработными.
- Да, дела, - покачала головой бабка.
- И что делать-то теперь думаешь?
Я пожала плечами.
- Поеду к Васе - мириться. Что же мне
еще остается?
- Это правильно, - одобрительно
произнесла баб Валя. - Все лучше, чем с этим иродом нерусским. А
Вася, хоть и грозный да характерный, зато непьющий и работящий. Ты
вот что - иди принарядись. Да так, чтоб ух! Глазенки из орбит
повылазили.
Сказано – сделано. Скрипя зубами и
другими жизненно важными органами, поплелась собираться, чтобы
сразить в самое сердце своего вредного директора. Последнее
тоскливо кольнуло в груди, и я себе напомнила, что больше он мне
никакой не директор.
Наряд выбирала недолго. Последовала
совету старой женщины и напялила на себя нечто из разряда «с
вырезом до пупа» и «пояс вместо юбки», нацепила шпильки, завершила
образ боевым раскрасом. Придирчиво осмотрела себя со всех сторон и
улыбнулась собственному отражению. Ну, что?! Бойтесь мужики! Женька
вышла на тропу завоевания.
И снова я оказалась на той самой
лавочке, что в парке недалеко от нового Васькова места обитания.
Сижу пальцами ног босоножки на носке болтаю. Подставила лицо
свежему ветерку и улыбаюсь. Почему улыбаюсь? Так дуракам дай только
повод, они всю жизнь повеселятся. Вот и я, вроде идиотка последняя,
но почему-то такая счастливая…