- И сахар не забудьте! – в вдогонку
крикнул Васек. - И молоко!
- Молоко? – пробормотала
обескураженная баклажаниха. - Где ж я его возьму?
- В магазине! – прогремел директор и
с улыбкой посмотрел на невозмутимую меня. - Евгения Николаевна
любит сладкий с молоком.
- Евгения Николаевна любит… -
пораженно повторила Тамара Сергеевна, но комментировать слова
начальства воздержалась.
Я, пряча лукавую улыбку, снова
уткнулась в компьютер. Рейтинг Васька стремительно рос в моих
глазах.
Кофе не заставил себя ждать.
Баклажаниха влетела в кабинет потрепанная, запыхавшаяся и
неимоверно злая. Если бы взглядом можно было испепелять, я бы давно
стала пыльной кучкой. Она, явно стараясь действовать как можно
громче, поставила чашечки, уже знакомую мне вазочку с рафинадом и
открытую упаковку со сливками. С гордым видом «пейте и подавитесь»
удалилась под жуткий скрип двери директорского кабинета. Прямо как
в фильме ужасов.
- Чего это она? – удивился
Луганский.
- Перенервничала. Давление наверняка
поднялось, - пожала плечами я.
Осторожно взяла чашечку со стороны
директора и стала добавлять туда сахар и молоко. Побольше, как
люблю. В ответ на недоуменное выражение лица Васька
усмехнулась:
- Вам она точно мышьяка не добавит.
Ей будущий зять живой нужен.
Его глаза стали как блюдца. Он такой
смешной, когда рот приоткрывает. Невольно начала хихикать. А Васек,
глядя на меня, тоже заулыбался.
- Жень, - внезапно став серьезным,
сказал он, - я не хотел тебя обидеть вчера.
Сделала глоточек кофе и зажмурилась
от удовольствия.
- Забыли.
- Нет, не забыли, - возразил
Васек.
И взгляд такой, как у побитой собаки.
Вот уж не думала, что грозный Луганский может быть таким.
- Я вел себя как последний баран.
- Козел, - мигом поправила я.
- Это еще почему? - возмутился
он.
- Ты ж хочешь загладить вину? -
шикнула на него я. - Вот и не придирайся.
Тут он так тепло и по-мальчишески
улыбнулся.
- Чего? – насторожилась я.
- Ты ко мне на «ты».
И радуется, как кот первым лучам
мартовского солнца. Дурачок, ей богу! Благоразумно решила
промолчать. А то ответы вертелись на уме один язвительнее
другого.
- Я давно уже не ухаживал за
девушкой, - словно извиняясь, начал Васек свою пламенную речь, -
признаюсь, необходимости не было. Вся эта романтическая лабудень –
не моё.
Понимающе покивала. Точно, не
его.