Эх, берёзки родные!
Бродя меж древесных стволов, обросших в течение десятилетий
седым мхом и узорчатыми лишаями, я вышел на лесную полянку,
усыпанную хрустящим под ногами валежником.
Посреди поляны спиной ко мне стояла босая светловолосая девочка
и смотрела куда-то перед собой.
Я приблизился к ней и встал рядом.
Мы долго стояли молча, а ветер трепал воротник моей рубашки и
шелестел рукавами вязаной кофты девочки.
— Я Гарри, — представился я, прерывая тишину. — Гарри
Поттер.
— Я Полумна Лавгуд, — ответила она. — Но ты можешь звать меня
Луной.
Голос её был мелодичным и по-грустному задумчивым. Знаете, это
не та задумчивость, которая свойственна философам и учёным умам, а
та, которая присуща тоскующим по чему-то утерянному.
В звуках голоса Луны мне почудились журчание лесного родника,
капель воды, падающих на металлический карниз окна, и звуки горячей
воды, льющейся в кружку с пакетиком чая.
Синие тучи заволокли небо.
Капли забарабанили по листьям и глухо застучали по рыхлым комьям
почвы. Пошёл дождь.
Мы задрали головы кверху и принялись всматриваться в небо,
заволоченное тяжёлыми серыми тучами. Нервные рефлексы давали о себе
знать, и веки непроизвольно моргали, стоило каплям дождя упасть в
непосредственной близости к глазам.
Раздался устрашающий раскат грома, который оглушительным эхом
прошёлся по земле. Зарокотала лесная долина.
— Нам следует пойти домой? — не утвердила, а спросила Луна.
— Нет, — ответил я.
Луна слегка наклонила голову, повернувшись в мою сторону, и с
любопытством посмотрела на меня.
— Смысл жизни не в том, чтобы ждать, когда закончится гроза, а в
том, чтобы учиться танцевать под дождем.
Я повернулся к Луне и протянул ей руку. Несколько секунд она с
умилительным удивлением смотрела на мою раскрытую ладонь, как на
что-то необычное и доселе невиданное, но затем подняла на меня свои
широко раскрытые голубые глаза.
— Полностью согласна с тобой. — Луна протянула свою ладошку,
которую я крепко сжал.
И мы закружились в танце.
Вы спросите, неужели мы танцевали без музыки? Отвечу: нет, мы же
не сумасшедшие. Нашим музыкальным сопровождением было плачущее
гремящее небо.
В Нору я вернулся к пяти часам, промокший до нитки, но
счастливый. С Луной мы долго разговаривали на разные темы и гуляли
по лесу — мы понимали друг друга с полуслова, и я начал подозревать
в ней идеального друга, потому что она понимала, что я хочу
сказать, когда я только открыл рот, и наоборот. О чем-то
романтическом и выходящем за рамки дружбы даже думать нельзя, этой
странной девочке всего лишь одиннадцать, а моему телу — двенадцать.
Да и, признаться, с такими, как Луна Лавгуд, никогда не случится
того, что люди называют любовью между мужчиной и женщиной, потому
что такие, как она, могут существовать в этом мире, только находясь
в своей вымышленной Стране Чудес, прячась от мира в палатке из
простыни и одеяла.