задержали, что он перепутал отель, что решил, что я сплю, и не стал
беспокоить звонком. Все будет именно так, успокаиваю я себя. «Ни фига
подобного» ухмыляется наверху некто всезнающий, наблюдая за моими
мытарствами. Я не слышу его и весь вечер глушу свою тревогу нервным
чаем.
Ночью меня мучают кошмары. Гигантский жук в униформе клерка
австралийского отеля, шевеля чешуйчатыми лапищами, шипит по
английски: «Нет, у нас никакого Дюссана. Был, да сплыл».
Он поглаживает свой длинный ус, и я с ужасом вижу, что из его пасти
свисает человеческая нога. Я просыпаюсь несколько раз за ночь, пытаясь
мысленно изменить продолжение этого кошмара. Но стоит мне только
заснуть, как передо мной вновь предстает это отвратительное насекомое.
Утро приходит вместе с головной болью и ощущением полной разбитости.
Я первым делом хватаюсь за телефон. Сердце, настроившееся на радостный
скачек, при виде пустого экрана проваливается кудато так глубоко, что я
не уверена, выберется ли оно когданибудь оттуда. Я набираю номер, абонент которого вчера не существовал. Чем черт не шутит. Черт не шутит
ничем. Несуществовавший абонент продолжает не существовать. Мой
почтовый ящик тоже не радует: несколько выгоднейших предложений по
увеличению детородного органа, пара писем от очередных хорошо
сохранившихся дедушек и уведомление о получении нового сообщения от
пользователя «бывалый котяра». Окончательно отчаявшись, я отправляю на
адрес Лорана серию истеричных сообщений напечатанных Caps Lock’ом с
одинаковым криком души «ПОЗВОНИ МНЕ». На этом мои возможности
исчерпываются. Я плетусь на кухню и завариваю себе гигантскую чашку
нервного сбора. Слава Богу, мама ушла по какимто своим школьным
делам (она учительница), и мне не приходится объяснять ей свой
вздрюченный вид.
Весь день я страдаю. Страдать, между прочим, тоже надо уметь. Я умею.
Сижу на диване растрепанная, в халате, хлебаю литрами противнейший на
вкус травяной отвар, который действует скорее не как успокоительное, а
как мочегонное и отказываюсь от еды. Если становится совсем не в моготу, я позволяю себе съесть чтонибудь, только обязательно невкусное.
Недоваренные макароны, холодную кашу, черствый хлеб. Вкусная еда
может доставить удовольствие и отвлечь от депрессии, а этого допускать
нельзя. Я перечитываю в телефоне трогательные сообщения от Лорана, размазывая рукавом халата слезы по щекам, и представляю себе, что скажу, когда он, наконец, позвонит. Я буду кричать на него так, что у него