нет столовых приборов на трех человек. Комуто придется есть из
некрасивой, недизайнерской тарелки. Пьер предлагает принести себя в
жертву. Но я противлюсь этакой несправедливости и на правах незваного
гостя забираю некрасивую тарелку себе. Ленка подает entrée в виде
завернутого в маринованные баклажаны творожного сыра. Как я узнаю
позже, и это и другие блюда куплены в ближайшей кулинарии. Пьер
достает из холодильника вино, чтобы отметить мой приезд. Он капает
несколько капель себе в бокал, долго катает их по дну, принюхиваясь как
собака, потом осторожно выливает их себе на язык и, закатив глаза, шевелит губами. «Дегустирует» объясняет мне Ленка. Пьер выходит из
нирваны и сообщает, что вино отменное. Ленка на смену баклажановым
завертышам выносит разогретую лазанью. У меня так и чешется язык
спросить: «А что устриц сегодня нет в меню? И черной икры тоже нет?»
Супруги молча жуют местами холодную лазанью. После главного блюда
подается сыр. И истинный француз и переродившаяся из рижанки
француженка ловко отрезают плесневелые корочки и запихивают в рот
крупные желтоватые ломти. Я чтобы не отстать и окончательно не
прослыть деревней беру на пробу жидковатый кусочек.
– Этот тебе не понравится, – категорично заявляет моя хорошо
осведомленная в сырных делах подруга, вырывает у меня из рук
злосчастный кусок и проглатывает его сама, – Возьми лучше Saint Nectar, его больше осталось.
– Дай Марине самой попробовать, chou, – вступается за меня Пьер.
Ленка смотрит на часы.
– Через десять минут «Nouvelle star»[5] по шестому каналу. Мне надо
успеть до этого помыть посуду. Давайте быстренько закругляйтесь.
– А как же десерт? – возмущается ущемленный в своих правах муж.
– Пьер, mon amour, поешь свой йогурт на диване.
Я вызываюсь помочь убрать посуду и в результате перемываю больше
тарелок, чем хозяйка. На меня наваливается неподъемная усталость.
Хочется лечь, вытянуть ноги, закрыть глаза. В идеале вообще заснуть. Но
на отведенном мне диване Пьер ест свой йогурт, а Ленка устроилась
смотреть передачу. Мне не остается ничего другого, как примоститься с
краю и дремать в ожидании пока двухчасовое шоу не закончится. В конце
концов, я засыпаю понастоящему и чувствую сквозь сон, как Ленка
накрывает меня одеялом и подсовывает под голову подушку. «Мерси и
больше не проси» возникает откудато в сонном мозгу.