– Хочу особо отметить, – сказал глава районной администрации Иван Кривцов, – что в Большой Лоботрясовке жители активно приступили к восстановлению заброшенного колхозного сада. На средства районного бюджета посажено три дерева и одна слива. Первый урожай яблок, груш и черешни намечено получить уже осенью нынешнего года. В дальнейшем…»
Сергей Хмурый.
Газета «Ковыльный край», 3 марта, 2007 года.
Название любого населенного пункта имеет свою историческую судьбу, зачастую обросшую легендами и мифами. Есть своя богатая история и у Большой Лоботрясовки. И хотя многие уважаемые историки – краеведы ее рьяно отрицают, старожилы-то все помнят…
В самом начале XX века, весьма небезызвестный губернатор, ставший впоследствии министром внутренних дел и главой правительства при последнем российском императоре, решил, что ему для реализации грандиозных экономических реформ крайне противодействует определенная часть населения с чуждым для любых рациональных преобразований менталитетом. И губернатор издал смелый циркуляр, согласно которому все проживающие в его вотчине балаболы, баламуты, балбесы, болда – иванычи, бездельники, бракоделы, бестолочи, галахи, дармоеды, захребетники, иждивенцы, лежебоки, лентяи, лоботрясы, лодыри, мироеды, нахлебники, оглоеды, попрошайки, прихлебатели, пустомели, пустобрехи, разгильдяи, раздолбаи, ротозеи, симулянты, спиногрызы, трутни, тунеядцы, халтурщики, халявщики, христопродавцы, шалопаи, шаромыги, членовредители и прочие представители беспутного населения в течение 24 часов со всеми своими семействами и скарбом переселялись в отдельное отдаленное место с глаз долой.
Конечно, будь губернатор человеком более жестким по своей натуре, не обладай он европейской широтой ума, университетским образованием и передовыми на то время взглядами на жизнь, он просто отдал бы приказ пустить всех этих представителей нетрудового народа в расход. Но губернатору мешала также врожденная интеллигентность жены и дочерей, смотревших косо на любое крайнее насилие и он, положив под язык большую таблетку валидола, вызвал не главного жандарма, а бравого есаула – начальника своей охраны. И вручил ему циркуляр, опустив при этом долу черные свои очи, полные соленых дворянских слез. Есаул высшего образования не имел, был воспитан в строгости двоюродным дедом в станице Луковской, потому сантиментов не признавал. Он тут же поднял по приказу три казачьих сотни, и чубатые станичники рьяно принялись за дело. Казаки умели лихо закручивать не только усы, но и любое порученное им дело. Уже к вечеру из губернского града Приволжска выдвинулись обозы с первыми спецпереселенцами. Они направлялись в сторону Окунева, в одно из дремучих мест, имевшихся тогда в изобилии в окрестностях этой небольшой железнодорожной станции Рязанско – Уральской железной дороги. А еще две партии самых отпетых лентяев и лоботрясов, не имевших вовсе никакого имущества, погрузили, в теплушки и отправили туда же.