Мой отец хорошо разбирался в истории, любил читать книги. Вечерами я устраивался рядом с ним на кухне и слушал его рассказы о нашем городе, крымчаках и недавней войне. А еще, под непрерывный рокот немецкого «Зингера», он пел на родном языке, как мне тогда казалось, очень грустные крымчакские песни.
Смотритель маяка – дядя Сережа
По соседству с нами жил старый маячник дядя Сережа. Роста он был невысокого, и от него всегда пахло морем и рыбой. Я дружил с его сыном Сергеем Добжинским, и это давало мне огромные преимущества перед сверстниками.
Дело в том, что дядя Сережа любил возиться с пацанвой. Приводил нас на маяк, брал с собой в море. Учил плавать, грести веслами и страшно ругался, если начинающие мореходы подставляли шлюпку бортом к волне.
– Правым табань! – кричал он громко и зло. – Дистрофики, шлюпку перевернете. Кто так гребет!
Мы налегали на весла и до кровавых мозолей на ладонях выгребали против волны. Дядя Сережа привил нам не только любовь к морю, но и научил уважать стихию, невзирая ни на что, бороться до последнего, спасая казенную шлюпку и свою жизнь. А еще у дяди Сережи была моторка «Галс». Мы вдвоем с его сыном гоняли на ней по заливу, и однажды, поздней осенью, когда в двух милях от берега у нее заглох мотор, и на море начался шторм, часа два гребли на веслах к маяку. Не знаю уж, почему, но нашего бедственного положения никто не заметил и не пришел на помощь. Мы выбивались из сил, но не бросали весел.
– Раз, два, три, – сквозь шум ветра, орали мы по очереди, стараясь попадать в такт веслами. Наконец, увидели причал. Волна здесь уже была поменьше, и «Галс» с трудом, но все же смог причалить к берегу недалеко от маяка.
На следующий день в школе мы ходили героями, демонстрируя всем кровавые мозоли и живописуя героическую борьбу со стихией.
Почти полвека прошло с тех давних дней. Дядю Сережу Добжинского, наверное, уже никто и не вспомнит. Навсегда покинул родной город его сын Сергей. И вроде бы ничего не добился в своей жизни мой скромный сосед. О нем не писали газеты, а я не смог сделать из него «героя детектива», как это произошло с доброй сотней моих знакомых. Старик-маячник просто не вписался ни в один сюжет, и только сегодня, вспоминая старую Евпаторию, вместе с исчезнувшими под водой пляжами, я увидел на горизонте в бушующем море старую моторку «Галс» и двух пацанов, отчаянно цепляющихся за жизнь, и вспомнил слова старого маячника: «Правым табань, правым! Кто так гребет! Шлюпку перевернете!»