«Сердце, прошу тебя, не
боли! Забудь! Отпусти… Бейся! Живи…»
Задыхаюсь, когда внезапно
замечаю, что Бурсин передаёт Машеньку в руки своей мамы и движется прямо ко
мне. Моё внутреннее Я охватывает
паника. Все силы прикладываю, чтобы казаться невозмутимой, но
беспокойство сменяется жутким страхом, который липкой волной растекается
по телу. Волосы на макушке будто оживают и начинают шевелиться. Вдобавок озноб
змееобразно ползёт вдоль позвоночника. Ещё и в глазах начинает рябить.
Периферийным зрением
держу Бурсина в фокусе. Он приближается. Вот-вот подойдёт и заговорит со мной.
Получается — впервые после того, как узнал о нашей дочке. Ужас! Что он
скажет?..
Наши взгляды соединяются,
но Юра проходит мимо, по касательной задевая моё плечо. Толчок точно петарды
подкидывает в мой внутренний вакуум. От вспышек всё разгорается, каждая
клеточка наполняется горячей энергией, и вакуум перестаёт быть вакуумом.
Аномальные импульсы высвобождают колоссальное тепло... Однако не мои реакции
поражают меня больше всего, а именно взгляд Бурсина. Его
испепеляющая ярость. Беспощадный укор. Уничтожающе мучительное обвинение. Такое
ощущение, что он глазами выжег на мне клеймо — «Предательница». Или ещё что-то похуже.
Чувство досады, горечи
парит пеплом внутри меня, и чёрные хлопья оседают на дно души. Мне так плохо…
— Ника, — брат Елисей
трясёт меня за плечи и смеется. — Уснула что ли? Садись за стол.
— Я смотрю, всё ли в
порядке, — с трудом выдавливаю из себя. — Лис, хватит меня трясти, сейчас сяду.
Я выхожу из оцепенения.
Вдыхаю-выдыхаю. Опускаю веки и медленно приземляюсь на свой стул. Сердце словно
отравлено, готовое умереть в любую секунду.
«Ничего не чувствуй.
Просто дыши…» — твержу, как мантру, сама себе.
«Ничего не чувствуй.
Просто дыши!» — ставлю на повтор, ещё и ещё…
Собственное состояние
меня пугает сейчас даже больше, чем ненависть Бурсина.
Я не хочу испытывать к
нему никакие чувства. Но не могу. Не получается.
Наконец осмеливаюсь и
осматриваюсь. Я прекрасно знаю расстановку мест и с облегчением вижу, что
все расселись согласно плану, как и задумано. Через стол напротив сидят
мои родители, Макеев с Яной и Лидия Петровна. С моей стороны стола:
слева Пётр, справа Лисёнок, а дальше Машуля между Бурсиным и его женой.
Отлично! Мне не придётся сталкиваться с Юрой взглядами и видеть, как Лара
липнет к нему. То, что я слышу, меня уже дико раздражает.