Кстати, я у неё в контактах
записан «Прошлое». ОНО, блядь. Средний род. Без имени.
«Юр-Амур,
мой бог любви…» ― мозг плавится от воспоминаний.
«У
тебя такое имя секси, как рёв мотора «мустанга» — рычит и мурлыкает
одновременно. Юра — набор эротических звуков! Сразу чувствуется сила и мощь.
Если бы меня спросили, какое имя самое мужественное и сексуальное? Тут без
вариантов. Юрий Бурсин — просто чистый секс!»
Петру своему она какие
эпитеты и дифирамбы сочинила? Хватит. Всё! Теперь у неё секс с другим…
Не хватало мне ещё в
соревнованиях участвовать, в аленьих[1] турнирах, за право трахнуть
её.
Я ведь зарёкся,
никаких проявлений ревности.
Отпусти её.
Иронично, но даже всё
понимая, один хрен о ней думаю. Значит, недостаточно занят и недостаточно
сосредоточен.
Накаркал, называется…
Весь оставшийся вечер
Буше не отлипает от Ники. До этого как-то пристойно всё было. А как она из
туалетной комнаты вернулась, началось: он её обнимает, прижимает к себе, гладит,
волосы целует, на ушко шепчет.
Закипаю. Ухожу проветриться…
Сейчас жду в машине
остальных, воображение начинает новый раунд. Впрыскивает ядом красочные
картинки продолжения вечера Ники и её мужа. Как они выходят из детской комнаты,
вваливаются в спальню, переплетаясь падают на широкую кровать. Он её раздевает,
целует обнаженную грудь, скользит рукой к развилке ног… «Хватит! Сука,
блядь, на хрен… Заткнись, грёбаный мозг, затухни!»
Сжимаю до треска кулаки и
защемляю между рук голову, давлю, пока не отпускает.
«Ну, сколько можно
ждать?!»
Трясущимися руками
набираю номер и жму вызов:
— Мамуль, ты ещё долго? ―
держу голос как можно ровнее.
— Всё, сынок, уже почти
выхожу. Сейчас-сейчас. Заждался? Прости, ты же меня знаешь, мне нужно со всеми
обняться, поговорить на прощание.
— Всё в порядке, мам. Не
спеши. Я просто уточняю, чтобы по времени сориентироваться. Всё хорошо.
«Просто я подыхаю, мам…»
[1] алень ― не ошибка, а
разговорное ироничное определение мужчины, который содержит свою партнершу, а
она ему изменяет.