— Она не дышит, и пульса
нет! — Ника причитает в истерике.
— Так! Что у неё на руке?
Фитнес-браслет? Поверните ко мне, посмотрим пульс… Угу. Дыхание есть, пульс
пониженный, но не критично. Кир открой ей веки и покажи мне глаза.
— Абл-ябл-какбл, —
замахала руками Арина, отталкиваясь от Макеева. Морщась от света, пытается
закутаться в свисающую куртку Кира.
— Живая! — выдохнули все
хором.
— Да, пьяная, но живая. Речь
несвязная, но присутствует. Есть в доме аптечка? Тащите всё, что найдёте. ―
кричит Медведь.
— Поставить бы ей
капельницу, — предлагает вдруг Макеев. — Ей бы помогло?
— У нас есть всё для
капельниц. ― подхватывает Ника. ― Мы Машеньке раньше ставили… С тех пор всё
стоит без дела…
— Несите. Гена, ты самый
там ответственный, запиши, я диктую, какие препараты понадобятся для девушки.
Так, уберите её на диван. Кладите на стол Бурого. Где он?
— Я здесь, — поднимаю
здоровую руку, сжимающую бутылку водки. Мне пришла гениальная идея (как мне показалось
в моём состоянии), что нужно обеззаразить рану и принять анестезию внутрь. Пока
все занимались Ариной, я нашёл то, что нужно ― новую бутылку добротной русской
водки. Промокнул полотенце, стерпел и приложил к месиву в рукаве. «Мать твою…
Сука!» А потом внутрь… Ещё и ещё… Голова, как в тумане, зато боль притупилась.
Елисей и Ника стягивают с
меня куртку и футболку, пока я забираюсь на стол. Кровь бежит уже медленно, но
от сокращения мышц, выбрасывается из раны вновь наружу, стекая по руке.
— Юра, не умирай,
пожалуйста! — в слезах склоняется надо мной Ника.
— Тише-тише, — слышу
голос Медведя, — Николетта, успокойся, рана серьёзная, но не смертельная. Жить
будет.
Дальше в голове вертолёты,
и всё плывёт перед глазами. Обрывками помню, как Гена зашивает мне руку. Как
снимают с меня кровавые штаны и отмывают от крови. Столько много этой красной
жидкости размазано по мне (и моей личной, и лидера тех ублюдков). Такой вид, будто
я на скотобойне поработал сегодня.
Отвели меня в комнату и
уложили на кровать. Елисей пожимает мою здоровую ладонь:
— Спасибо, Юра, что
поехал со мной. Один я бы их не вывел оттуда.
— Молодец, что позвонил.
— говорю немного заплетающимся языком и улыбаюсь в ответ.
Гена, Елисей ― все
уходят, кроме Ники. Она задерживается и садится на край кровати.