Книга россказней - страница 8
– Да ладно тебе! Проскочим!
– Угу! Проскочили уже разок…
– Ты все ту рыбалку никак забыть не можешь? Эх, и нажрался ты тогда! – встрепенулся Кирюха. – Помнишь, как пустой котелок себе на башку напялил и вокруг костра кругами маршировал – фашиста изображал?.. «Хенде хох!» – все кричал. А потом к проруби с боями прорывался, чтоб искупаться. Еле-еле я тебя оттащил…
– Помню, помню, – пробурчал Митрофаныч. – А еще я помню, как ты меня потом домой повез. Говорил тебе, что лед не выдержит. А ты, мол, на «УАЗике» проскочим… «Ты и не заметишь». Вот и проскочили. Машина аккурат посреди реки провалилась. Ее, кажись, только ближе к лету со дна-то подняли…
– Да ладно тебе, Митрофаныч! Кто старое помянет – тому глаз вон!
– А кто забудет – тому оба, – отрезал Иван. – Ладно… Пошли – пора. Смеркается уже.
Он встал с лавки и пошел к выходу. Пройдя несколько шагов, Митрофаныч оглянулся и увидел, что Кирюха топчется на одном месте.
– Ты идешь или нет?! Ждешь что ли кого? Так не придет никто!
– Иван, Иван, – вдруг растерянно забормотал Кирюха. – Как же так, Иван? Сегодня же родительская суббота!.. – По лицу мужика гроздьями катились пьяные слезы. Он бросился к другу и уткнулся в промокшую телогрейку.
– Как же так? Ты прости меня, за ради Христа! – волком взвыл Кирюха. – Виноват я! Виноват! Из-за меня все так случилось! Не проскочили мы с тобой тогда!
– Да ладно… Чего уж там, – смущенно пробормотал Иван, гладя друга по голове. – Да простил я тебя уж давным-давно. Не держу зла. Успокойся. Ишь, захмелел-то как с непривычки… Ну, поплакал – и будет. Не проскочили, и не проскочили… Бывает… Успокойся… Ну, вот и ладненько, – Митрофаныч смахнул слезинку со своего лица. – Ты давай, иди… Я тебя догоню.
Кирюха пару раз шагнул и вновь остановился.
– Иван, – тихонько позвал он друга.
– Чего тебе? – повернулся к нему Митрофаныч.
– А жалко, что мы так рано умерли…
– Не от нас это зависит, – пожал плечами Иван. – Ты иди, иди! Я сейчас…
Он в последний раз оглядел неухоженные могилки, подпрыгнул и, взмахнув вороненым крылом, взметнулся в темное небо.
Дорога
Электричка дернулась, лязгнув своими занемевшими железными суставами, и медленно поплыла прочь. Вокзал, завистливо глядя ей вслед, поморгал на прощание желтыми фонарями. Уж такая у него незавидная участь – провожать поезда в дальний путь, а самому во веки вечные стоять на одном месте. Хотя не раз мечтала железобетонная коробка сорваться со своего опостылевшего поста и унестись куда глаза глядят.