— Но ты это сделал, — нетерпеливо возразила Вайлет.
— Ты обратил двоих, Энтони и Уильяма.
— Да, — согласился Чарльз. — За свою жизнь на тот
период я встречал нескольких, кто приближался к разгадке моей сущности, и даже
тех, кто при этом восхищался ею. Но никто из них не заходил так далеко, как
Энтони. Он не только умудрился выяснить чуть ли не всё обо мне, но и ничуть не
боялся. Разыскал меня. Убеждал обратить. Я впервые с таким столкнулся и был,
пожалуй, сбит с толку, — с лёгкой улыбкой подытожил вампир, явно погружаясь в
воспоминания.
— И поэтому ты решил обратить его? — недоверчиво
спросила Вайлет.
— Не сразу, конечно. Он долго меня уговаривал.
Следовал за мной чуть ли не повсюду и не боялся, когда я демонстрировал ему
ужасы своей сущности. Я бы мог убить его, но не захотел. Я решил, что он —
прирождённый вампир, поэтому его так влекло к нашему миру, — на этот раз Чарльз
ухмыльнулся иначе, чуть ли не с горечью. — Через что ему только не пришлось
пройти, прежде чем я согласился… Ты даже не приблизилась к тем испытаниям,
которым я осыпал его.
Вайлет поёжилась, вспомнив злобный взгляд Энтони.
Похоже, он был прирождённым убийцей и садистом, а не вампиром. Хотя, возможно,
это одно и то же?..
— В общем, я обратил его, — заключил Чарльз. — И
только после этого понял, что его так одержимо влекло не столько к тому, чтобы
быть вампиром, а к тому, чтобы быть со мной. В буквальном смысле всегда,
вечность.
Вайлет нахмурилась, не вполне уверенная, о каких
именно чувствах Энтони Чарльз говорил. Неужели о влюблённости?..
Как ни странно, при этой догадке поразило не столько
то, что оба были мужчинами, сколько сама возможность воспылать любовью именно к
вампиру. Да ещё такому, как Чарльз. Он, конечно, красив, могущественен, а ещё
умел убеждать, завлекать и очаровывать, если хотел, — но при всём этом от всей
его сущности разило таким холодом, что жуть перебивала какой-либо интерес.
Вампир упоминал, что не представлял возможности привязаться к человеку, но
Вайлет так же не представляла, чтобы и к нему кто-то мог
проникнуться глубокими чувствами. Лишь поверхностным интересом. Да, знакомство
с ним определённо оставит отпечаток в душе, но едва ли такой, который вызывала
любовь, к тому же жертвенная, как в случае с Энтони.
— Ему отлично удавалось скрывать свои чувства, пока
он был человеком, — продолжил Чарльз, едва ли представляя, какие мысли сейчас
роились в её голове. — Он подавлял их, а я не замечал, потому что не был
особенно увлечён его личностью. Изучал его лишь через разнообразные испытания,
не более. Это и стало моей ошибкой, потому что, когда Энтони очнулся вампиром,
ни о каком подавлении больше не могло быть речи.