Она слегка шевельнулась во сне. Сидящий перед ней и
наблюдавший за её состоянием вампир напрягся. Он уже чувствовал, что Вайлет
вот-вот очнётся. Её организм приходил в себя. И сердцебиение, и дыхание, и даже
малейшие движения — всё это выдавало скорое пробуждение.
А это значило, что самая сложная часть его задумки
вот-вот претворится.
Не было никакого смысла и дальше убеждать её стать
одной из них. Чарльз достаточно хорошо изучил Вайлет, чтобы предугадать её
реакцию на любые такие его попытки. Скорее всего, она настолько возненавидит
его за это похищение, что будет бороться чуть ли не до смерти. Да, он может
соблазнить её, но даже страстно отдаваясь ему, Вайлет не переменит своего
решения. Скорее, в итоге возненавидит обоих — и его, за то, что склонил её, и
себя, за то, что сдалась. А потому в итоге станет бороться ещё яростнее,
пытаться сбежать — да что угодно. От Вайлет сейчас можно ждать всего, кроме
одного — что она согласится добровольно быть с ним.
Но именно на это Чарльз надеялся. Это оставалось
последним шансом, прежде чем он попробует другой. Использует ту самую лазейку,
о которой стал задумываться чуть ли не с самого знакомства с Вайлет.
Чистокровные вампиры могли обращать людей в себе
подобных. От человека в этом случае требовалось добровольное согласие и готовность
открыться процессу всецело. И каждый раз, каждый из подобных Чарльзу убеждал и
либо получал это согласие, либо отступал. Так поступал и он.
Но ведь чистокровные вампиры могли так же и внушать
людям свою волю... Всё, что угодно. В том числе, скорее всего, и дать добровольное
согласие на обращение.
Когда-то Чарльз сказал Вайлет, что для него будет
признанием собственной слабости внушить что-то ей. Так оно и было — он привык
получать желаемое без гипноза. Считал, что истинная власть там, где подчинённый
в любой момент мог перестать следовать за лидером, но добровольно предпочитал
продолжать это делать.
И, конечно, его задевало, что мимолётная мысль о
таком грязном использовании гипноза грозила превратиться в реальное действие.
Ничем, кроме слабости и в какой-то степени даже унижения, подобное стремление
не назвать. Оно не достойно ни его, ни её. Но… Сейчас, в первый и единственный
раз в своей жизни, Чарльз был готов признать свою слабость. В выборе между этим
и потерей Вайлет он предпочтёт первое.