Вайлет нахмурилась, осмысливая. Чарльз не снабжал
рассказ подробностями, но картинка прошлого всё равно ярко воссоздавалась в её
голове, словно вампир передавал всё через прикосновение. Но ведь не мог.
В тот день, в замке, Чарльз раскрыл ей все свои
способности. В этом не было сомнений. Просто стоило ей сейчас принять его
сущность и настроиться на его волну, как они словно стали едиными. Странная
связь между ними помогала понимать всё без лишних слов.
— Интересно, из чего они сделали тот эликсир, —
задумчиво проговорила Вайлет, чтобы пока избежать самой мрачной темы, читаемой
между строк. О родителях Чарльза пошла слава по всей стране, и, конечно, у них
появились завистники, пожелавшие избавиться от конкурентов, ближе всех
пришедших к заветной цели…
От одной только догадки, что было дальше, внутри
холодными льдинками расползалось отчаяние. Неужели защиту не обеспечивали даже
тем, кто почти преуспел в королевском задании? Не разрешалось использовать для
опытов только семью его величества?..
— С тем эликсиром, кстати, ничего
сверхъестественного или кровавого, — в отличие от неё, Чарльз был спокоен, даже
подводя к самому жуткому. Интересно, сколько всего подобного, что было бы самым
настоящим потрясением для неё, ему уже довелось испытать?.. — Вокруг нас очень
много природных чудес. Достаточно просто видеть. Эликсир был собран из разных
сильнодействующих целебных трав, уникальных для самых разных местностей мира.
Вместе эти травы и плоды дали такой эффект. Эффект сильный, спасительный для
многих. Но не бессмертие. Хотя мои родители верили, что и его можно достичь,
взяв что-то у природы. Её способность к регенерации всегда их поражала.
Вайлет охотно закивала. Почему-то мысль о том, что
его родители не участвовали в кровавых деяниях или истязаниях людей,
подбадривала. От неё становилось легко, будто то, какими они были, могло хоть
как-то оправдать Чарльза. Или её, всерьёз простившую ему убийство.
— Так вот, как ты уже догадалась, моих родителей
похитили. Шайка фанатиков, считающих себя знатоками человеческой природы и
решивших, что добиться бессмертия можно только сломав и полностью перестроив
её, — осторожно начал Чарльз, обдумывая, как преподнести ей суть, не раскрывая
лишних подробностей.
Во-первых, Вайлет уже вынужденно пережила убийство,
и это лишь сильнее отвратило её от насилия. Ну а во-вторых, она близко к сердцу
воспринимала несправедливость и жестокость по отношению даже к тем, кого уже
давно не было в живых. И если раньше вампир верил, что это скорее излишняя мягкость,
которую можно и стоило убрать, то теперь ему вдруг хотелось с ней считаться. В
этом что-то было. Какая-то даже сила. Незнакомая ему, но тем сильнее
интригующая. Искренние доброту и сердечность Вайлет нельзя было сломать
практически ничем. Ещё недавно она пылала ненавистью к нему, а теперь чуть ли
не сопереживала. Да и в толпе была одной из немногих, кого отвращала
происходящая казнь, и это несмотря на то, что была единственной реальной его
жертвой из всех собравшихся.