– Цветное?
– Он не включен.
– Я знаю. Идет сейчас что, цветное?
– Ага. Техниколор. Мне не нравится. Японское. Бездушное.
– Пурист.
Молчание.
– Некоторые смотрят телевизор, но ты, я бы сказал, смотришь на телевизор. Ты его включаешь вообще?
– Часто теряю пульт. Игра вечером?
– Наверное.
– Работаешь?
– Нет, они еще не вернулись.
Опять взгляды на телевизор. Проползла целая минута. Марти начал насвистывать что-то невнятное, а затем сказал:
– Нам не обязательно разговаривать, если тебе не хочется.
– Ага, у нас в последние пять лет неплохо получалось.
– Разве не год?
– Больше.
– Но ой как я скучал по этим вот отцовско-сыновним отношениям. Убиться прям.
– Не, не убиться, – сказал Тед.
Прошла еще одна бесконечная минута.
– Хочешь поговорить? – спросил Тед.
– Еще бы.
Но далее – ничего. Теду казалось, что он слышит каждый тик в очень шумных часах, как в программе «60 минут».
Марти заговорил:
– Не желаешь ли поговорить?
– А ты?
– Я первый спросил.
– Как хочешь.
– Ну, кажется, разговариваем.
– Да?
– У меня губы и язык шевелятся, воздух между зубами выходит.
– Это разговор. Верно.
– Или разговор про разговор. Славно, а?
– Ой да.
– Почему мы перестали разговаривать?
– Хочешь знать, как мы завязали с этим делом?
– Ага, ага.
– Я послал тебе книгу. Ты меня обозвал.
– Обозвал?
– Я послал тебе книгу, ты назвал меня гомиком.
– Ну нет.
– Да.
– А! – Марти рассмеялся, вспомнив. – Это плохо, доктор Бразерз?[97] Следует говорить «гомосексуалист», а не «гомик»? За этой ебаной словесной полицией не угонишься.
– Мне плевать, что ты сказал.
– Очевидно, нет. Очень даже не плевать.
– Меня это не зацепило. Просто ни туда ни сюда. Ты меня достал. Я послал тебе роман, спросил твоего мнения, а ты меня обозвал.
– Я не называл тебя гомиком. Я сказал, что ты пишешь, будто гомик.
– А, ну тогда, конечно, другое дело.
– Ладно тебе, я просто хотел сказать, что тебе не помешало бы пожить жизнь.
– А при чем здесь гомосексуальность? Гомосексуалисты не живут жизнь?
– Это фигура речи.
– Херня. Обычный сексизм, расизм или что угодно еще. Не важно.
– Это фигура речи, умник-разумник. Не стать тебе писателем, если будешь париться о словесной полиции. Ум у тебя должен быть не Сингапур, а Таймс-сквер.
– Пусть.
– Ты бы предпочел, чтобы я процитировал твоего любимого Берримена[98] и сказал, что твоя блядская жизнь – «сэндвич с носовыми платками»?