– Эх, сын мой… В том-то и горе, что силен враг наш, очень силен… С Византией надо считаться и придется посчитаться, не нынче, так завтра, не вам, так детям вашим, – ответил Гильдебранд.
Молодой великан презрительно улыбнулся, но старый воин не дал ему заговорить, досадливо махнув рукой.
– А ты измерял силу Византии, чтобы так презрительно улыбаться? Вспомни хоть то, что наш великий король двенадцать лет сражался с Византией и все же не мог победить ее… Правда, ты еще не родился, когда мы шли за знаменами Великого Теодорика, – прибавил он спокойней.
Тотилла поспешил на помощь своему брату, не отличавшемуся быстротой соображения, необходимой для споров. С чарующей улыбкой положил он свою красивую руку на плечо старого воина и произнес, как бы успокаивая его возбуждение:
– Ты был бы прав, отец мой Гильдебранд, если бы готы оставались теми же иноземными пришельцами, какими были во время завоевания Италии. Но с тех пор они обрели новую родину, приобрели братьев-союзников, римлян.
Впалые глаза оруженосца Теодорика Великого сверкнули негодованием, и его голос зазвучал, подобно военной трубе готов.
– Юный безумец… Мне жаль тебя. Ты веришь в заманчивую сказку о братстве римлян с готами, мечтаешь о дружбе побежденных с победителями?.. Дитя… Неразумное дитя. Слишком скоро увидишь ты, что Италия не родина-мать германского народа, а злая мачеха, что твои братья-союзники, италийцы, окажутся на стороне наших врагов в случае войны с Византией.
– Я повторяю буквально слова нашего великого короля, – возразил Тотилла, слегка сконфуженный ожесточением старого воина, которого все готы привыкли уважать с момента своего рождения.
– Да, да… – мрачно понурясь, продолжал Гильдебранд. – Я и сам не раз слышал эти заманчивые, сладкие и неосторожные речи от моего повелителя… И кто знает, как тяжело заплатим мы, готы, за слепое доверие вождя нашего к мирным с виду латинянам… Для них мы всегда останемся тем, чем были сорок лет назад, когда спускались с гор и лесов родной Германии: завоевателями, врагами, варварами…
– Но зачем же мы остаемся варварами? – горячо проговорил Тотилла. – Зачем не стараемся перенять у римлян все хорошее, неизвестное нашей родине? Почему бы нам не научиться у италийцев всему, что создало величие Древнего Рима?..
Гневно сверкнули голубые глаза Гильдебранда.