– И решила сорвать эксперимент…
– Чтобы прижать меня к стенке и вынудить использовать девочку. Или просто поддалась эмоциям, с ней такое бывает. Не знаю, как мать детеныша узнала об этом, но к тому времени, как я усмирил Клару и вернулся к ней, она не просто уехала из Москвы. Она где-то осела и внушила ребенку, что они дома и в безопасности. Знак забвения плюс эффект логова сработал. Они обе скрыты от меня. Иначе я давно забрал бы в Трилунье и мою женщину, и моего детеныша. И был бы свободен.
Евгений повернул голову, словно приглашая Эррен полюбоваться на его жалкое жилище. Взгляд его стал хищным и злым. Всего на секунду Если сестра и заметила это, то не подала вида.
– И самое поганое, Эрр, – добавил брат, – что я предвижу твой следующий вопрос. У меня больше нет Волчьей карты. Эта дрянь украла не только ребенка, она украла артефакт.
Эррен разочарованно вздохнула.
– Я понимаю, ты рассчитывала притащить девочку в Трилунье, с помощью карты доказать, что она последний волк. Будучи отцом последнего волчонка и имея полное право распоряжаться ее жизнью, я могу диктовать свою волю Совету. Ну, разве не великолепно?
– Вообще-то, – задумчиво ответила сестра, – Высокий совет и без артефакта понимает, что еще одного омертвения мир не выдержит. А значит, Волчью карту искать пока не обязательно. Сколько сейчас может существовать волчат? Волчонок-другой рождаются примерно раз в тридцать лет. Жизнь любого детеныша сейчас бесценна.
– Ты можешь вытащить ее в Трилунье и использовать, чтобы освободить меня. Чего ты хочешь взамен?
– Кроме чувства счастья от того, что мой брат свободен? – горько усмехнулась Эррен. – Это моя родная племянница, Мебиус тебя перекрути! Я хочу участвовать в ее воспитании. Ты отправишь ее учиться в Академию четырехмерников, и она шагу не ступит в ваш чертов замок, где Кларисса правит бал и держит свою школу. Даже если по знаккерской направленности девочка окажется ритуалистом.
– Думаешь, Кларисса убьет детеныша? Сомневаюсь.
– Кларисса, хм. Твоего детеныша от другой женщины, возможно, обретя при этом бессмертие? Проверить хочешь? На собственном ребенке? – Эррен почти кокетливо повернулась к брату той частью лица, которую пересекал шрам.
– Не жеманничай, сестренка, ты разукрасила мою жену гораздо серьезнее. Она, в отличие от тебя, все силы бросила на то, чтобы избавиться от последствий вашей милой беседы. Правда, мало чего добилась, поверь мне… – Евгений замолчал на полуслове, словно понял, что сболтнул лишнего.