А у меня в голове резко появилось воспоминание, где я поклялась
голосу спасти «больной мир» в обмен на сына.
Я встала на колени и посмотрела сыну в карие глаза.
– Мама, я даже не знаю, что хуже, – сказал Алеша, – то ли лежать
и постоянно терпеть боль, то ли здесь, в этом грязном подвале,
сидеть и мучиться от голода.
Я крепко обняла его и прошептала:
– Я рядом, теперь всё будет хорошо.
– Я знаю, знаю, мамочка, – пробормотал мой ребенок.
Такой отважный, такой сильный, но всё равно ребенок. Не
представляю, что он испытал, сидя тут целый месяц. И почему так
долго? Почему меня сразу к нему не перенесли?
Когда я услышала шорох, то сразу же подняла голову и увидела
мальчишку. Он выглядел чуть старше моего сына, да и ростом был
выше. Взгляд мальчика был серьезным, брови сдвинуты на переносице,
он настороженно оглядывался, щурясь и пытаясь рассмотреть меня.
А я вспомнила про труп в моей камере.
– Так, вы пока в коридор не выходите, – погромче сказала я
детям, – сейчас дождемся Тодора, потом думать будем, что дальше
делать, ладно?
– Ты правда Хозяйка «Белой усадьбы»? – спросил мальчик, смотря
на меня с сомнением и игнорируя мою просьбу.
– Я не знаю, – пожала я плечами в растерянности. – Меня так
Тодор назвал.
– Если ты и вправду Хозяйка, то я хотел бы поклясться тебе в
верности, – вдруг заявил ребенок, и я заметила, как сверкнули
решимостью его глаза.
Он смело шагнул из камеры и подошел ко мне близко, но с другой
стороны, обойдя моего сына. А затем бухнулся передо мной на колени
и громко и четко сказал:
– Я готов служить тебе, Хозяйка «Белой усадьбы», верой и правдой
до конца жизни, прими мою клятву верности, прошу!
Алеша посмотрел на мальчика с удивлением, но почему-то никак не
стал комментировать его поступок и с ожиданием взглянул на
меня.
Я услышала, как зашуршали дети, и, повернув голову, увидела, что
все они подошли впритык к выходу из своей камеры и смотрят сейчас
на меня с затаенной надеждой в глазах и ожиданием чуда.
После всех этих взглядов, полных надежды, само собой, отказать
ребенку я не смогла.
Поэтому, немного отодвинув сына в сторону – на всякий случай, а
то сама еще не понимаю, как работает этот белый свет, что льется у
меня из руки, – я положила ладонь мальчику на голову и так же
громко и четко ответила:
– Клятва принята.