- Это тебе за все, - с ненавистью прошипела эта змея и
выстрелила.
Грудь взорвалась
жуткой болью, впрочем, сразу прошедшей. С удивлением посмотрел на
нее и увидел, как мое тело начинает падать на землю. Понимаю, что
уже бывшее тело, и такая меня взяла злость, что я всем, чем мог,
вцепился в него и постарался одеть на себя. Удивительно, но у меня
это получилось! Изо всех сил я постарался слиться с ним и какое-то
время мне это удалось, но затем какая-то сила оторвала меня от него
и понесла вдаль. Я, напрягая все силы, начал сопротивляться –
куда-то там мне не хотелось. Но сопротивляться было очень тяжело,
хотя в самом начале и удалось замедлить мое движение. Я уже хотел
не столько вернуться в мое тело, сколько вернуться к жизни и занять
любое другое, даже животного. Вдруг в окружающем меня пространстве
что-то произошло, какое-то сильное возмущение эфира. Я
почувствовал, как ослабла сила, пытавшаяся меня утащить в ничто или
на перерождение, и со всех своих сил дернулся – я освободился всего
на секунду, но мне этого хватило и я рванулся в сторону наибольшего
возмущения. После освобождения от оков я отчетливо чувствовал
эпицентр этого явления. Стоило только немного приблизиться, как
меня потянуло со страшной силой, вот только в этот раз я не
сопротивлялся. Меня стало корежить, хотя я и не понимал, как это
может быть. Постепенно я начал понимать, что теряю себя, точнее,
перестаю помнить себя и осознавать, поэтому я вцепился в свои
воспоминания, но в голове почему-то крутились различные
конструкции, какие-то формулы, фразы «эпюр Монжа», «учись
контролировать себя», «только полный контроль тела и духа позволит
тебе управлять противником». Вокруг меня не было ничего, точнее,
было Великое Ничто, но мой путь все продолжался и продолжался.
Проходили минуты, часы, года, столетия, тысячелетия, а может быть,
всего пара миллисекунд, и вот меня куда-то выбросило.
Планета Земля, Гималаи, научно-исследовательская станция
империи Аграф.
- Всем станциям – минутная готовность.
Пожилой аграф, еще не
потерявший своей стати, произнес эту фразу совершенно спокойным
голосом. Рядом с ним находился второй аграф, выглядевший лет на
двадцать пять, всем своим видом говоривший, что он привычен
приказывать и не терпящий возражений. Они задал вопрос: