. Подход, примененный в настоящей статье, – это анализ высказываний самих писателей в их деловой переписке, где говорится о мотивах применения ими определенных псевдонимов. Речь пойдет о писателях русской эмиграции первой волны. Текстовую базу составляет в основном опубликованная редакционная переписка двух эмигрантских периодических изданий – газеты «Сегодня» и журнала «Современные записки»
[57].
На основе результатов предпринятого анализа можно будет, как представляется, сделать некоторые обобщающие выводы – в частности, относительно специфики мотивов употребления псевдонимов в русской эмигрантской среде двадцатых и тридцатых годов.
Хотелось бы начать именно с обобщающего наблюдения по поводу категориального разграничения функций псевдонимов. Важнейшим критерием тут является характер соотношения настоящего имени (автонима) и псевдонима в плане утаивания или, наоборот, неутаивания тождества носителя псевдонима. Зачастую псевдонимы принимаются с целью скрыть – по всевозможным мотивам – тождество пользователя; с другой стороны, многие псевдонимы употребляются отнюдь не для скрытия личности их обладателей, а с целью, так сказать, расширения личностной сферы. Другими словами, зачастую псевдонимы призваны не столько утаивать, сколько умножать тождество носителя.
Поясним эту мысль цитатой из письма поэта К. Д. Бальмонта к редактору газеты «Сегодня» М. С. Мильруду от 26 октября 1930 г. Восстановим контекст: речь идет об одной из статей Бальмонта для газеты, подписанной псевдонимом Мстислав; на просьбу редактора подписать статью собственным знаменитым именем Бальмонт ответил:
никакие читатели не имеют ни малейшего права посягать на желание писателя подписываться псевдонимом, как никто не может читать чужие письма. И почему бы не вспомнить при сем, что каждому читателю отлично известно многое, напр., Андрей Седых не Андрей Седых, а Яков Цвибак, Алданов есть Ландау, Литовцев есть Поляков, а Поляков-Литовцев есть еще что-то 3-е и 4-е, и так же Дон-Аминадо, и так же Лоло и т. д., и т. д. [58]
Публикаторы поясняют: «Статью эту Бальмонт подписал псевдонимом, которым обычно пользовался в тех случаях, когда в статье шла речь о нем самом. […] Желание редакции видеть под статьей подлинную фамилию автора (что придавало больший вес выступлениям газеты) вынуждало Бальмонта быть более сдержанным в самовосхвалениях»