— Не вздумай меня сканировать, — холодно процедила Лайма. — Скажешь своему дружку, что проверила меня и ничего подозрительного не нашла.
— Ты изменяешь мужу? — вопрос вырвался сам собой.
Тётя хочет скрыть свои похождения налево? Эх, вот не зря же Марте не хотелось ввязываться в это дело. Такие вопросы супруги должны решать между собой, не вмешивая посторонних.
— Не твоё дело, — неестественным злобным смехом зашлась Лайма. Глаза сделалась ядовито-зелёными.
Марта смотрела на неё и вдруг совершенно отчётливо осознала: Лайма хочет скрыть что-то другое. Не измены. Она боится, что если Марта просканирует её, вскроется что-то ужасное.
— Пошли, — скомандовала тётя.
Нет. Идти Марте не хотелось. На неё напало непреодолимое желание немедленно просканировать Лайму. Ей казалось это крайне важным. Исключительно важным — узнать, что она скрывает. Как будто от этого зависело очень многое. Как будто это было целью жизни.
Марта приняла решение, а дальше действовала как робот, почти не отдавала себе отчёт в своих действиях. Сконцентрировалась, собрала внутреннее тепло в одной точке — в солнечном сплетении. Эту методику она тоже почерпнула из древних рукописей. Задержала дыхание, отрешилась от всего. Всё внимание — на Ламу. В первую очередь — на её глаза.
Пробить внешнюю защитную оболочку человека легко. Сверху всегда шелуха — наносное. Театральная маска, притворство, игра — сквозь них пробраться нетрудно. А вот дальше сложнее. Дальше — внутренний блок. То, что человек пытается скрыть от себя, от своей совести… Тут нужно усилие. Марта натренировалась это делать филигранно. Но в этот раз было тяжело. Она почувствовала головокружение. Нет, нельзя давать слабинку. Ещё одно усилие, ещё одно… О боже! Что там?! Как страшно! Этого не может быть! Неужели это правда?! Нет! Нееееет!!!!!
— Нееееет! — Марта оглохла от собственного крика.
Несколько секунд не могла понять, что происходит. Она обнаружила, что сидит на кровати в маленькой комнатке, которую освещает лишь тусклая лампа на столе. Ах да, она же в сторожке старца Вилхерта. Те картины, которые сейчас стояли перед глазами, были лишь воспоминаниями. А новая жизнь Марты здесь.
Не успела она окончательно прийти в себя, как в комнату вбежал Генрих. Решительный, грозный, готовый отражать нападение. Только никто на Марту не нападал. Он подскочил к ней: