Ох, знал же что спросить. Марта прикрыла глаза. Закричишь тут, когда воспоминания вдруг обрушиваются на тебя сплошной стеной. Когда с предельной ясностью вспоминаешь себя настоящую и понимаешь, что твоя жизнь почему-то поделена на «тогда и там» и «сейчас и здесь». И они, эти две реальности, разительно отличаются. И в той, другой, прошлой реальности, произошло нечто ужасное. Когда Марта сняла Сталовы Путы с головы, она отчётливо вспомнила всю свою жизнь именно до этого страшного момента. Там, в том сияющим белым кафелем санузле, Марте всё же удалось просканировать Лайму, пробраться до самой её сути, прочесть самоё потаённое. Оно оказалось непереносимо жутким. Марта помнила, какой это вызвало у неё шок. Но что именно она узнала, сканируя Лайму, Марта вспомнить не успела. Именно в этот момент явился Генрих и вернул чёртов обруч на голову.
Конечно, она не стала рассказывать ему обо всём этом. Не доверяла.
— Приснился страшный сон, Ваша Светлость, — таким вот примитивным способом объяснила свой ночной крик Марта. — Так что насчёт моей вещицы?
— Отдам, когда доберёмся до моих владений, — с твёрдой непреклонностью выдал Генрих. — Кстати, откуда она у тебя?
— Всегда ношу с собой на всякий случай, — не моргнув глазом, соврала Марта. Она не собиралась выдавать атильду. Неизвестно, какие мотивы были у старухи, но вдруг действительно просто хотела помочь от чистого сердца?
— Не правда, — не купился герцог. — Не поверю, что тебя не обыскали, прежде чем вести ко мне.
— Обыскали, но не нашли, — Марта продолжала гнуть своё. — Ключ был в укромном месте.
— В каком? — в голосе герцога проскочили вкрадчивые нотки.
Марта уже однажды ощущала подобное — его грудь, к которой она была плотно прижата, начала безмолвно сотрясаться. И она уже знала, что это не гнев. Его наглая Светлость снова смеётся? Потешается над Мартой?
— На то оно и укромное, чтобы никто не знал, — расплывчато ответила она.
Генрих уточнять не стал, но она ощутила, как его рука, придерживающая за талию, немного переместилась вверх, будто наглая Светлость намекал, что прекрасно понимает о каком укромном месте речь.
Но вдруг Генрих замер — напрягся. Его скакун начал замедлять ход. Остальные всадники тоже как по команде насторожились и остановили своих лошадей. Что? Опять засада? Марте невольно передалось волнение. Она вслушивалась в звуки леса, пытаясь понять, что не так. Генрих почему-то не отдавал приказ уходить врассыпную, как в прошлый раз, а внимательно смотрел куда-то в сторону ближайшего куста.