– Линнет! Очнись, Линнет!
Девушка чуть пошевелилась, гадая, где находится.
– Линнет, они позволили мне ухаживать за тобой. Вот, садись и оденься. Это рубашка Джонни.
– Пэтси? – прошептала она.
– О, Линнет, ты ужасно выглядишь. Лицо распухло и…
Девочка всхлипнула, помогла подруге сесть и сунула ей в руки рубашку из грубой полушерстяной ткани.
– Линнет, поговори со мной. Ты можешь говорить?
– Кажется, да. Они позволили тебе прийти? Я думала, меня бросят здесь. Почему они так сердиты?
– Мы с Джонни решили, все дело в том, что они посчитали тебя ребенком, а увидев, что ошиблись…
– Да, но почему они разрешили тебе подойти?
– Не знаю. Но если бы не ты, мы не продержались бы. Погибли бы один за другим. Может, индейцы тоже это понимают. О, Линнет, я так боюсь!
Девочка обхватила шею Линнет, и той пришлось стиснуть зубы, чтобы не вскрикнуть от боли.
– Я тоже боюсь, – выдавила она.
– Ты? Ты никогда не трусишь! Джонни говорит, что храбрее тебя нет на всем свете.
Линнет улыбнулась разбитыми губами.
– Может, внешне я и выгляжу храброй, но в душе трясусь, как яблочное желе.
– Я тоже.
Пэтси помогла Линнет вернуться в лагерь индейцев. Она и двенадцатилетняя девочка были одного роста, поэтому Пэтси обняла Линнет за талию и осторожно вела по тропинке. Дети приветствовали их робкими улыбками, первыми со времени нападения на переселенцев. Очевидно, ужас на секунду отступил.
Рано утром они добрались до временного становища индейцев. Грязные, оборванные женщины бежали навстречу мужчинам и гладили детей. Индейский вождь подтолкнул Линнет к группе женщин, что-то говоря и показывая на ее грудь. Одна из женщин яростно взвизгнула и, разорвав рубашку, ударила девушку. Линнет согнулась, прикрывшись руками. Женщина рассмеялась.
Моливших о помощи детей куда-то увели. Линнет рванулась к ним, но женщины со смехом стали ее щипать и дергать за косы. Индеец снова что-то сказал, и женщины, недовольно ворча, отступили. Он стал толкать Линнет вперед, пока та не сообразила, что должна на четвереньках заползти в вигвам из жердей и травы, такой низкий, что в нем нельзя было стоять. Места хватало, только чтобы уместиться двум спящим. Одна из женщин последовала за ней с глиняной миской в руках. Содержимое миски омерзительно смердело прогорклым жиром. Индианка принялась размазывать жир по лицу и торсу Линнет, а также втирать его в волосы. Девушка оцепенела, стараясь не крикнуть и не дать воли слезам, когда шершавые пальцы женщины слишком сильно нажимали на синяк или царапину.