– Правда?! – Оливер снова вытаращил глаза от удивления.
– Правда, – важно кивнул я в ответ, – этого зверя может поймать – только кто-то маленький, быстрый и очень, очень умный.
У Люка на лице промелькнул интерес. Конечно, в свои десять лет он считал себя слишком взрослым, чтобы участвовать в такой ерунде. Но я-то видел, что ему очень хотелось присоединиться к нам. Дамон в его возрасте был таким же. Слишком развитый и умный, чтобы участвовать в наших примитивных детских играх у реки, он всегда боялся пропустить что-то интересное.
– А давай-ка мы еще позовем твоего брата, – предложил я театральным шепотом, незаметно подмигивая Джорджу. – Втроем мы составим лучшую команду охотников по эту сторону лондонских предместий. У лисицы не останется ни шанса на спасение.
– Похоже, отличное выйдет приключение! – с важным видом поддержал меня Джордж.
В этот момент в гостиную вошла Гертруда. Ее рыжие волосы были убраны назад, открывая бледный лоб, на котором был особенно заметен так называемый «вдовий пик». Говорят, что такой треугольник волос на лбу – примета раннего вдовства, но пока ничто не предвещало такого печального исхода. На закорках Гертруды в комнату въехал их с Джорджем третий ребенок – четырехлетняя Эмма. У малышки были прекрасные светлые волосы и огромные глазищи. Во взгляде этих глаз было что-то от феи или эльфа, но никак не от человеческого детеныша. Девочка одарила меня широкой улыбкой, и я ответил ей тем же, испытывая невероятный прилив счастья.
– Папочка, а ты с нами отправишься? – позвал отца Оливер. – Я так хочу, чтобы ты увидел, как я охочусь.
– Ну ты же понимаешь, сынок, – покачал головой Джордж, – я только распугаю всех лис в кустах. Ведь зверь за милю услышит, как я приближаюсь.
– Стефан научит тебя двигаться тихо! – пролепетал Оливер, снова чуть шепелявя.
– Стефан и так уже учит твоего старика вести дела на ферме, – печально улыбнулся Джордж.
– Сдается мне, что сегодня вечером мы все вдруг взялись сочинять, – добродушно возразил я ему.
Хотя работа была нелегкой, но я всегда получал истинное удовольствие от времени, проведенного с Джорджем на ферме. Это так сильно отличалось от того, что я чувствовал, работая с отцом в родном поместье! Тогда я обижался и возмущался, что меня заставляют трудиться дома, вместо того чтобы отпустить учиться в университет Виргинии. Я ненавидел эту вечную критику отца; он постоянно оценивал мои действия, словно судья, который решает, достоин ли я стать хозяином поместья. У Эбботов я чувствовал, что меня любят и принимают таким, какой я есть.