Готовя снова несвободы зелье,
Призвав тирана из своих рядов
Иль отпрыска «почтеннейших» родов.
История страны – событий тени,
Нам предстаёт не просто суммой дней,
А сменой резких взлётов и падений
Когда-то ею правивших царей.
Их дел, ошибок, зверств и устремлений,
Ума потёмок, редких просветлений,
Убийств и казней, битв и страшных войн,
Она – лишь жизни призрак неживой.
И в чём же смысл историей гордиться?
Она – событий разных череда.
Но только для того она годится,
Чтоб с грустью устыдиться иногда.
Чем жадно пить вино патриотизма,
Уж лучше знать не миф, а правду жизни.
И разве не гордился б патриот,
Когда б совсем другой тут жил народ?
Да, так же бы он оды пел державе,
Совсем другой историей гордясь,
И так же б упивался чуждой славой,
Ей упиваться призывая нас.
Свиреп и грозен был когда-то Молох,
Но появилось в мире много новых.
Россия и какой-то скользкий змей…
Какой из этих идолов грозней?!
Учитель лучший – опыт и нужда.
А научил чему нас предков опыт?
В страданьях тяжких он народом добыт.
А, может, опыт – это ерунда?
Кого призвать на трон и с кем бороться,
Кого признать за чуждых инородцев?
Любить Европу или биться ль с ней?
Хранить ли верность ветхой старине?
Пример не убеждает нас, как видно,
Тот, что другие страны подают.
Конечно же, нам быть в хвосте обидно,
И свой найти хотим особый путь,
Идя вперёд за дудкой крысолова,
Намного больше доверяя слову,
Чем даже собственным глазам своим,
Мудря своим умом невыездным.
Варяги. Кто они, как не чужие,
Враги, поработившие страну?
У них под каблуком века мы жили,
Предав навек славянства старину.
Терпели иго, батюшка, терпели,
И громко славу им по-рабски пели,
И, в мыслях унаследовав её,
Невольно рабство это признаём.
А ныне патриотам так любезны
Князей чужих варяжских имена,
Что живы в наших именах и песнях.
Они гордиться предлагают нам
Щитом, что на воротах Цареграда.
И тем, чего стыдиться б было надо:
Что заодно с варягами Олег
На христиан свой совершал набег.
А князь Владимир, как бы в исступленье,
Славянства корни вовсе истребил.
А цель? Лишь только власти укрепленье.
Он даже про гарем про свой забыл.
Обычаи завёл совсем другие,
Да в храмах греческие литургии
С болгарским вместе языком внедрил
И тем наследью Рима дверь закрыл.
А как нам веру в Бога избирал он,
Отеческих кумиров сокрушив?
Какие доводы и принципы играли
При этом роль? Теперь мы знаем их: