– Передадим, передадим, не беспокойтесь, тёть Люб! – вторили ему остальные.
Повариха странно посмотрели на них, пожала плечами, и вышла.
Егор присел на корточки, заглянул под мою кровать и зловещим голосом прошептал:
– Расскажешь что-нибудь своему защитнику, мы тебя на ремни порежем! Ты меня знаешь, рохля, лучше не нарывайся. Мы сейчас пойдём с ребятами позавтракаем, а ты лежи тут смирно, не рыпайся. Придём – продолжим с тобой, животное!
С этими словами он ещё раз больно пнул мне под рёбра, и вышел с дружками за дверь.
Я лежал на холодном полу. С закрытыми глазами. Минут пятнадцать. Дожидаться Егора с его шайкой я не собирался, поэтому с неимоверными усилиями вылез из-под кровати. Всё тело ныло и болело, суставы хрустели. Пошатываясь, я встал на ноги. В глазах помутнело. Я присел на краешек своей постели, пока взор не прояснился. Потом опять медленно встал. Маленькими шажками побрёл к умывальнику. Умылся холодной водой. Заметно полегчало. Чтобы там ни было, а на завтрак нужно идти. Набраться сил на предстоящий день. Вышел в коридор. Пошёл более уверенно и твёрдо. Ещё бы! Общество дисциплинирует, не позволяет проявить слабинку. В случае чего – загрызут. Или засмеют. Одно из двух, выбирать не приходится. Навстречу попадались ребята. Сытые и довольные. Строили планы на предстоящий день, шутили и дурачились. Девчонки, как всегда, ходили стайками. И хихикали над чем-то, одним только им известным.
Столовая была на втором этаже. Недалеко от Настиной комнаты. Каждый раз, подходя к столовой, сердце моё начинало бешено биться в груди от предчувствия того, что скоро я её увижу. В столовой или в коридоре, весело болтающую с девочками. Она мне улыбнётся, засмущается и отвернётся, начнет шушукаться с подружками о чём-то. А я, как идиот, с застывшей улыбкой на лице так и буду сидеть и лопать в столовой свой паёк минут пятнадцать, не меньше. Пока кто-нибудь не окликнет, или не пристанет с дурацкими расспросами, тем самым, выведя меня из состояния блаженства…
Настю я увидел в столовой. Хотя многие ребята уже давно позавтракали, она всё ещё была тут. Помогала тёте Любе убирать грязные тарелки со столов. Настя очень хозяйственная. И добрая. Никогда не откажет ближнему. Завидев меня ещё в дверях, девочка широко улыбнулась мне. Сердце моё опять бешено заколотилось, вот-вот готовое вырваться из груди. Я улыбнулся в ответ. По крайней мере, постарался. Но улыбка получилась какой-то натянутой. Вымученной что ли. Выражение лица Насти изменилось. Она пристально посмотрела на меня и выбежала из столовой. Я обернулся ей вслед, но был вынужден вернуться в исходное положение. Услышал прямо над своим ухом гадкий смех Егора.