Вбежавший в комнату Воронцов был не менее озадачен:
– Вот…Какой-то приколист скинул эсэмэску…
– Может, всё-таки, «приколистка»? – по-дружески съязвил генерал.
Воронцов молча протянул ему мобильник. По реакции генерала было видно, что тот тоже слегка опешил, едва прочёл электронное сообщение:
– Та-а-а к! Значит, и в Греции становится по-настоящему жарко? Туристический сезон открыт? Всё равно в войну нам ввязываться сейчас никак нельзя! Примут за русскую мафию, подключится Асфалия (греческий аналог российской ФСБ), слово за слово, хреном по столу! Они буквально все здесь помешаны на русской мафии! – Альфади потянулся за сигаретой, кивком головы подсказывая подчинённым, что ему сейчас нужен огонь прикурить.
– Нужно выждать пару часов, Семён Петрович! Может, что-то новенькое и всплывёт? – Воронцов поднёс к его сигарете зажигалку.
– Так точно, товарищ генерал! – радостно поддержал Касатонов; – мы вчера приватно справки навели по некоторым административным каналам…
– Знаю я ваши административные кан-н-алы! – генерал улыбнулся, выпуская дым.
– Так точно! – оживился Касатонов, – даже прослушку кое-где пришпандорили!
– И?…
– Получается, что кроме нас и офицеров греческой госбезопасности об этом инциденте ещё пока никто и слыхом не слыхивал! В сущности, это неплохой шанс!
– Говоришь, ни крови, ни трупа, ничего? Хм! – взявшись за подбородок, генерал хитро прищурил глаз… – верю! Не знаю почему, но верю!..А, может, он того…сам подорвал от счастья? А? Воронцов? Твоё протеже, между прочим!
– Никак нет, товарищ генерал! Славка был… То есть… Ведь, всякое случается…
Генерал нахмурился, удаляясь в собственные воспоминания о прошлом:
– Ты, это…прости, Серёга! У меня у самого сейчас голова кругом идёт. Столько всего за одну неделю! Пожалуй, я пойду прилягу немного. Если что, буди не стесняйся! Кстати! Сегодня какое число?
– 4 апреля, товарищ генерал!
– 4 апреля? Ты в числах чего-нибудь смыслишь? – генерал слабо улыбнулся, за шкирку оттаскивая себя от рубежа, ставшего недопустимым сентиментом.
– Никак нет, товарищ генерал!
– Ладно, идите.
Не знаешь, но зато и не веришь, не просишь, и не боишься. Когда решаешься на что-то, то и в добрый путь. А решимость такая была, тем более что продиктована она была соображениями собственной безопасности. Что там будет завтра, никто не знал.